Ранняя православная полемика с иконоборчеством

Во время иконоборчества интенсивно работали богословы, старавшиеся перед императором, государством и Церковью обосновать учение об иконопочитании. Противостояние иконоборческим течениям наблюдалось в Риме, в Константинополе, также слышались слова в защиту икон из Сирии, из Дамаска. Поэтому поводу Ф. И. Успенский отмечает, что в Константинополе процветал священный Герман, который защищал православные догматы, ведя жестокую борьбу с императором Львом и его сподвижниками, в Древнем Риме же защищал иконы святой Григорий, а в Дамаске блистал жизнью и словом преподобный Иоанн[1]. В основе аргументации в защиту святых икон теологи выдвигали христологический аргумент; изображение Христа Спасителя, а, следовательно, вообще всякое изображение на иконе возможно, потому что Сын Божий пожелал стать человеком.

Святой Герман (634 год, Константинополь –732 год, Платониум, близ Афин), патриарх Константинопольский и богослов, руководил православной оппозицией в иконоборческий период. Стал Патриархом Константинопольским в августе 715 года во время правления императора Анастасия II. Важно сказать, что жертвой противостояния иконоборчеству явился Константинопольский патриарх Герман. Он первый высказался перед императором Львом III для вразумления и обращения его на позиции иконопочитания. Нам известно, что патриарх Герман еще до издания официального документа против икон, предвидя и опасаясь гонения, высказывает при дворе следующий аргумент в защиту образов: «В вечную память о жизни во плоти Господа нашего Иисуса Христа, о Его страстях, о Его Спасительной смерти, и об искуплении мира сего, произошедшего из оных, мы имеем преподанным предание о представлении Его в Его человеческом образе, – то есть в Его зримом богоявлении, – понимая, что тем самым мы превозносим уничижение Бога Слова».[2] Но когда иконоборческая волна стала распространяться, патриарха Германа лишили кафедры. Под давлением императорской власти он в 730 году оставил первосвятительский престол в Константинополе.[3]

Св. Герман, патриарх Константинопольский, пишет против иконоборцев: «изображать Господа на иконах в плотском Его виде следует и в обличение пустого представления еретиков, суесловящих, будто Он не по истине сделался человеком»[4]. Господь приблизил Себя к людям до того, что облекся в плоть человеческую, а иконоборцы бегут от Него, ругаются Ему, называя образ Его по плоти идолом. Изображая Его явившимся во плоти, мы тем свидетельствуем свою веру в действительное воплощение Его.

По свт. Герману Константинопольскому, молитвенный опыт пред иконой не может заменить всю литургическую жизнь Церкви, в которой объединены все чувства человека, и все человеческое существо сосредоточено на богослужении. Икона не может дать и не дает полного богопознания: «Мы не считаем икону достаточною опорою богопознания и ради них не презираем собраний, бывающих в церквах Божьих, а равно и славословия в них Бога днем и ночью…Особенно во время божественного тайнодействия и литургии», – писал св. патр. Герман епископу Фоме Клавдиопольскому.

В одной из немногих сохранившихся работ свт. Германа Константинопольского, «Церковной истории», где автор гармонизирует оттенки александрийской мысли с историческим подходом антиохийской школы, выявляется отпечаток исторической ситуации того времени, каковым была реакция на иконоборчество. Иконопочитатели в лице свт Германа основывали свои доводы на православном учении о воплощении: Если Бог стал в Иисусе Христе в полной мере человеком, то Христа во плоти можно представлять в зримых образах. Теоретическим фоном иконоборчества было, кроме всего прочего, монофизитство, несоразмерно подчеркивающее божественное во Христе в ущерб человеческому, и реакцией на это со стороны православных было подчеркивание исторической, телесной природы воплощенного Сына.[5]

После патриарха Германа, ушедшего в отставку под давлением императора Льва III, позицию защиты иконопочитания занял преподобный Иоанн Дамаскин, который, как мы знаем, немало потрудился в этом многозначимом деле. Сразу после появления указа Льва Исавра, в котором тот запрещал почитание святых икон (726 г.), Дамаскин написал свое первое вдохновенное слово «Против отвергающих святые иконы» и послал его в Константинополь: «Нам, всегда чувствующим свое недостоинство, прилично было бы молчать и исповедовать Богу грехи свои. Но так как... я вижу, что Церковь... волнуется и смущается под безудержным натиском лукавых духов..., я решил говорить, высоту царей не полагая выше истины... Даже более побуждало меня говорить то, что слово царя способно к обольщению подданных. Итак, прежде всего положивши соблюдение церковного законоположения, через которое происходит спасение, как некоторое начало или основание рассуждения, я открыл поле для слова и выпустил его...».[6]

На свет они появлялись последовательно. Каждое из них было ответом на какие-то новые шаги императора иконоборца.[7] Первое слово содержит в себе обильный материал из Священного Писания и Священного Предания. Можно сказать, что первое слово в защиту икон имело авторитет, значение среди народа. Сам император Лев III был знаком с этим трудом и был весьма нерасположен к преподобному Иоанну за это произведение. Второе и третье Слова были написаны Дамаскиным после 730 года, когда император указом не только запретил писать и поклоняться иконам, но и велел истреблять их как в храмах, так и в частных домах. Послания Иоанна с жаждой читали в Константинополе и в других местах: «немощные были поддержаны ими в православии, а сильные укреплялись в силе»[8]. Они были написаны по желанию и просьбе верующих, так как было нужно уточнить имеющиеся неясные высказывания. В основном, второе и третье сочинения стали повтором того, что уже было написано в первом слове, но, в то же время они стали и значимым дополнением к ним. В третьей апологии мы можем увидеть, что преподобный Иоанн пытается сделать полное объяснение двух понятий: поклонение Богу (latreia) и почитание святых (proskynesis).

Папа Римский Григорий в своих двух посланиях к императору Льву III, подобно Иоанну Дамаскину объяснял, что иконопочитание не противоречит второй заповеди Божией, ссылаясь на Ветхий Завет: «В самом же народе израильском Бог избрал двух мужей и благословил их и освятил на делание рукотворенных образов, но во славу и на служение Богу и на память потомству. Я разумею Веселеила и Элиава из колен Иудина и Данова (Исх. 31)». Папа Григорий в своем послании вспоминает историю о Нерукотворенном образе Иисуса Христа, который был получен князем Эдесским Авгарем, и в то же время призывает императора Льва поехать и самому удостовериться в существовании образа, который был сделан Самим Иисусом Христом, поощрившим изобразимость Своей Личности.[9]

Какими бы убедительными ни были послания папы Григория, преподобного Иоанна Дамаскина, слова патриарха Германа, воззрения императоров иконоборцев не были изменены, а гонение на Церковь продолжало иметь место. Масштабный характер они приобрели, когда к власти пришел Константин Копроним. При нем состоялся Собор, который в свое время имел наименование «Вселенский». Хотя на Соборе присутствовало достаточное количество отцов, а именно, 338 епископов, важно отметить тот факт, что на Соборе отсутствовали представители из Рима, Александрии, Антиохии и Иерусалима – тех кафедр, чьи голоса имели значительный вес в решении вопросов, касающихся церковного вероучения.

Собор 753 – 754 годов имел большое значение в деле упразднения иконопочитания, так как давал церковную санкцию иконоборческому движению, чтобы оно со всеми правилами могло заявить об отмене иконопочитания.[10] Для опровержения иконопочитания император Константин написал свое полемическое сочинение против почитания икон, которое вместе с деяниями Собора 754 года не сохранилось в своем оригинале, но частично мы находим свидетельство об этом Соборе в деяниях уже признанного Церковью Седьмого Вселенского Собора. Иконоборческое учение воплотилось в решениях этого собора 754 года в Иерии. Иконоборцы на этом соборе обосновывали свое учение «от святых отцов». Из цитировавшихся тогда сочинений святых отцов основными были св. Нил Анкирский (Синайский) и св. Епифаний Кипрский. Оба оставили произведения, известные только по цитатам из собора в Иерии, и свидетельствовавшие, что иконы (изображения) уводят нас от истинного понимания Бога, от умного делания. Иконопочитатели и VII Вселенский Собор отрицали подлинность этих сочинений. Против их аутентичности написал специальный трактат св. патриарх Никифор.[11]

В своих деяниях этот Собор провозгласил анафемы на стойких, ревностных защитников икон: преподобного Германа Константинопольского, преподобного Иоанна Дамаскина и Георгия Кипрского: «Вы разрушили замыслы нечестиво мыслящих: Германа, Георгия и Мансура. Двоедушному Герману, почитателю дерева, анафема. Единомысленнику его Георгию, исказителю отеческого учения, анафема. Мансуру, мыслящему по сарацински, анафема. Иконопочитателю и сочинителю лжи, Мансуру, анафема. Мансуру, клеветавшему на Христа и замышляющему зло против империи, анафема. Мансуру, учителю нечестия, превратно толковавшему божественное писание, анафема. Троица низложила этих трех».[12] Это обстоятельство показывает, что эти личности имели некоторое влияние на массы церковного народа и являлись не малозначимыми противниками императоров иконоборцев. Еще раз убеждаешься в авторитете святых Германа Константинопольского и Иоанна Дамаскина, как защитников иконопочитания. Если иконоборцы рассуждали о них на Соборе, то это уже говорит об их немаловажном вкладе в защиту иконопочитания.

Особо важен характер, приобретенный Церковью в иконопочитании и иконоборстве. Иконопочитание нашло могущественное подкрепление и обоснование в догмате воплощения и в соответствующем ему толковании евхаристии (начиная с V века). Христос является «eikon» (подобием) Божьем, но, вместе с тем, живым существом, «pnevmazoopoion» (животворящим духом); Христос, через свое вочеловечение, сделал божественную природу познаваемой для чувств: святые дары являются «eikones» Христа, и, вместе с тем, самим телом Христовым. Все чувственное, до чего коснется Церковь, становится не только символом, но также и носителем святости; так чувствовали монахи и миряне, и так учили теологи. Но среди видимых предметов икона наиболее ясно представляет собою соединение святого и материального. С помощью аристотелевской схоластики воочию доказано сочетание земной материи с небесной (священной) формой. Монашество вскормило иконопочитание; схоластики и мистики разрабатывали его догматически. Но монашество поощряло также стремления церкви к независимости, по отношению к сковывающему ее юстиниановскому государственному строю. ВVII веке церковно-монашеская оппозиция против Византии скрывалась за диофелитизмом; она становилась все могущественнее и добивалась церковной свободы, которой Запад уже отчасти пользовался. Сильные, но некультурные императоры пытались положить конец этому стремлению (то, чтобы они считались с исламом, трудно предположить, но происхождение этих императоров, может быть, играло роль), стараясь заменить священников и монахов войском и сломить самостоятельность Церкви, затронувши ее особенность, иконопочитание. Так возникло страшное иконоборство, продолжавшееся с перерывами более столетия. Императоры боролись здесь за государственный абсолютизм, и единственной союзной им силой было войско. Клир имел на своей стороне современную образованность, искусство и науку, римского епископа, затем религиозность и живую традицию; они боролись за центральный догмат, который выражался в иконопочитании, и за церковную свободу.[13]

[1] Успенский Ф. И. История Византийской империи. VI – IX вв. / Ф. И. Успенский. – М., 1996. С. 576 – 577.

[2] Мейендорф И., протоиерей. Византийское богословие / И. Мейендорф. – Минск, 2001. С. 85.

[3] Мейендорф И., протоиерей. Византийское богословие / И. Мейендорф. – Минск, 2001. С. 85.

[4] См.: Деяния Вселенских Соборов. Казань, 1873. Том. 7, стр. 496.

[5] Уайбру Х. Православная литургия. М., ББИ, 2000. Стр. 146.

[6] Преподобный Иоанн Дамаскин. Первое защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано наhttp://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam1.htm

[7] Асмус В., протоиерей. История Церкви. Курс лекций. / В. Асмус. – М.: ПСТБИ, 1998. С. 57.

[8] Филарет (Гумилевский), архиепископ. Историческое учение об Отцах Церкви. Т. III. / Филарет (Гумилевский). – М., 1996. С.195.

[9] См.: Иоанн, епископ Аксайский. История Вселенских Соборов. – М., 1995. С. 308 – 309.

[10] Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. / В. В. Болотов. –М., 1994. С. 522.

[11] Лурье В. Лекции об иконоборчестве. [Электронный ресурс]. - Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). Библиотека православного христианина. - 1 электрон, опт. диск (CD-ROM); Уайбру Х. Православная литургия /Х. Уайбру. – М.: ББИ, 2000. С. 120.

[12] Деяния Вселенских Соборов. Т. IV. Шестой и Седьмой Вселенские Соборы. – СПб., 1996. С. 580 – 581; Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. / В. В. Болотов. –М., 1994. С. 523.

[13] Гарнак А. История догматики / А. Гарнак //Раннее христианство. – М.: Фолио, 2001. С. 237 – 238.