ХРИСТОС БЫЛ ПРОТИВ… (Диалоги о христианской вере)

ХРИСТОС БЫЛ ПРОТИВ…

(Диалоги о христианской вере)

Недавно уговорил знакомого бизнесмена свозить нас на Афон с моим знакомым - Сергеем Ф., с тем самым Сергеем, что подарил мне тетрадку с выписками из отцов. Сергея уговаривать не пришлось, охотно согласился.

План был простой: пройтись по афонским монастырям, чтобы Сергей воочию увидел всю красоту Византийского православия и посмотрел на образ жизни земных ангелов. Я надеялся, что здесь, на афонской земле Господь коснется его сердца, заскорузлого в своем упрямстве.

Перед дорогой я еще раз перечитал Иоанна Дамаскина и Феодора Студита, чтобы оживить в памяти полемику иконопочитания. На Афоне я надеялся, с Божьей помощью, сломать его сектантский менталитет и привести в Церковь.

Хотя это мне и не удалось, но я все же привожу этот эпизод из жизни, как яркую иллюстрацию того, в какие дебри заходит душа, в которой поселяется дух противления – дух диавола. Под благовидным предлогом искания правды мой друг превзошел, кажется, всех еретиков вместе взятых, приписав свою правду Самому Христу, Который, по его суемудрию, якобы, не признавал ни Троицы, ни таинств, ни самого Боговоплощения.

Какая-то слепота не дает ему увидеть и понять элементарное – то, что наша Церковь и ее догматы формировались веками, и, конечно же, на основе учения Христова, а не на античной философии, как утверждает мой «брат во Христе».

К сожалению, его путешествие по Афону закончилось уже на второй день – в русском Пантелеимоне. Что же, отрицательный опыт то же опыт, в том числе и для нас, смотрящих на это со стороны. Для этого и привожу его здесь, чтобы никто не повторял этих ошибок.

Дневник.

День первый. Уранополис-Пантелеимонов.

Итак, я опять в объятиях своего любимого Афона. Сегодня небесный град, по греч. Уранополис, опять гостеприимно открыл нам афонские врата. На сей раз нас трое, в компании с нашим духовно заблудшим братом Сергеем Ф. В первый день никаких споров и разговоров, пусть его душа отогревается в лучах афонского солнца. На первом же катере благополучно доехали до Пантелеимонова монастыря и поспали пару часов после тяжелой дороги. Затем почти весь день на ногах. Успели побывать даже на Русике, куда нас отвез монах на монастырском джипе. Юра оплатил, дай Бог ему здоровья.

Никаких богословских бесед не хотелось, хотя и неприятно было видеть, как Сергей рассматривает иконы с видом туриста. Но под конец дня неожиданно все же состоялся один разговор.

Переписано с диктофона:

Инок А. – Ну как, нравится?

Сергей Ф. – Да, красиво. Идолы всегда отличались красотой отделки.

P.S. После службы утром ко мне подошел какой-то монах, сделал выговор и благословил немедленно покинуть пределы монастыря, на первом же катере. Я передал это Сергею, на что он сказал:

- Ну, что ж, за пределы, так за пределы. Оставшееся время похожу по Салоникам и Афинам. Надеюсь, не депортируют за вольнодумство?

- Не знаю. Православие в Греции – до сих пор официальная государственная идеология. При Византийских императорах посадили бы, как минимум.

Так неожиданно оборвался мой дневник и мое благое намерение отвратить грешника от ложного пути его. В данном случае это оказалось не просто. Да, христианство нужно показывать, а не рассказывать о нем. К сожалению, показать мне нечего, кроме седой бороды.

Прошу ваших святых молитв о вразумлении р.б. Сергия. Все же, это ищущая правды душа, а значит для Бога представляет особую ценность.

Диалог 1.

В афонской гостинице. За день устали и никаких богословских бесед не хотелось, хотя и неприятно было видеть, как Сергей рассматривает иконы с видом скептика.

Алексей Афонин – Ну как, нравится?

Павел Иванов – Да, красиво. Идолы всегда отличались красотой отделки.

Алексей промолчал. Как-то не верилось, что Павел и в самом деле смотрит на иконы, как на идолов. И после паузы сказал:

Алексей – Павел, вы же прекрасно знаете, как выглядят идолы. Если бы вы сказали серьёзно, то это было бы уже кощунство, простите.

Павел – Ну, хорошо. Допустим, эта икона Богородицы не идол. Это просто изображение Девы Марии. А когда эта икона превращается в идола?

Алексей – Никогда! Идолом было изображение богини Астарты с младенцем Гором на руках, а здесь совсем другое изображение и не выдуманная, а реальная личность.

Павел – Ну, как же никогда? Вы же сами присылали мне цитату Павла Флоренского в которой сказано, что если мы смотрим на икону просто как на культурное наследие, но, тем не менее, оказываем ей религиозные знаки почтения, то это не что иное, как идолопоклонство. Примерно так.

Алексей – Но вы забыли продолжение этой цитаты: чтобы не стать идолопоклонником надо смотреть на икону, как на живого свидетеля, а не просто, как на изображение. Тогда уже можно и лампаду возжечь и поклониться.

Павел – Так это и будет идолопоклонство, как у язычников! Особенно, если икону освятить, в смысле посвятить в эти свидетели, как вы говорите. Язычники тоже верили, что в изображениях обитает некий живой дух. Живой свидетель, в котором обитает живой дух, или благодать, по-вашему. Это и есть идол.

Алексей – Павел, вы же знаете, что первые христиане отказывались поклоняться языческим идолам. А вместе с тем, в христианских катакомбах

были найдены христианские символические изображения. И вообще, что плохого в том, чтобы вспомнить какого-то святого и почтить его изображение?

Павел - «Почтить изображение» - это уже идолопоклонство. Вспомни, как оно началось – в Библии это описано, в Притчах. Умер какой-то родственник царя, его нарисовали на память и начали это изображение почитать.

Алексей - Так там, видимо, умер какой-то язычник, которого нельзя было почитать, а мы чтим христианских святых. Я не вижу в этом ничего плохого.

Павел - Плохо все, что осуждается в Священном Писании. Давай может тогда и Библию адаптируем под язычников? Надо же учитывать психологию нормальных людей. Это, кстати, Кураев писал в защиту икон. Если в Библии это почитание названо идолопоклонством, значит так и есть, какие еще вопросы?

Алексей - Вопрос в том, что язычники почитали таких же язычников, которых называли богами. Это и есть то самое библейское идолопоклонство, что в Библии осуждается. Мы этим не занимаемся.

- Ошибаешься. В Притчах описывается именно начало идолопоклонства. Значит первые идолопоклонники воздавали почести тем, кто умер еще в истинной религии. Это была религия Авраама и Ноя. Значит Библия осуждает рисование портретов именно ветхозаветных святых. С целью поклонения, конечно. То, что теперь иконами называется. У нас Моисея и Соломона тоже с нимбами рисуют. А потом кланяются этим рисункам.

Алексей - Мы не самому рисунку кланяемся, а тому, кто нарисован.

Павел - Так они тоже не самому рисунку кланялись. Все было идентично – все, как у нас. Алексей, я писал Вам на это подробный ответ. Флоренский не зря вспоминал египетское богословие. По-моему, оно мало чем отличается от православного. Там неважно кто изображён или что изображено, важно то, что, по мнению язычников, существует некая магическая связь между образом и первообразом. Но если у вас эта связь существует только в вашем воображении, тогда кому вы молитесь и с кем связываетесь? Святые ведь не вездесущи, или я неправ?

Алексей – Мы верим, что святые слышат наши молитвы. Если бы не слышали, то не отвечали бы. Нам всё-таки важно, с кем связывает нас образ иконы с младенцем Христом или с языческим божком Гором.

Павел – Меня ни с кем не связывает. Вы верите в эту связь – на здоровье. По вере вашей будет вам. Я, например, не верю, что изображение

поможет мне связаться со святыми. Просто потому, что обращаюсь напрямую к Богу. Он вездесущий и все наполняющий. Слышите? Везде-Сущий. Поэтому Он всегда со мной, в отличии от святых. Да и святые в первом тысячелетии обращались к Богу только напрямую, а не через посредников и секретарей, особенно катакомбные христиане, о которых вы упоминали.

Алексей – Но это наш духовный опыт, связанный с реальной жизнью. Мы не просто верим в то, что святые могут в чём-то помочь. Они помогали в разных конкретных жизненных ситуациях, происходили исцеления.

Павел – Поймите, если Бог в моей душе – зачем мне просить святого Николая передать Богу мою просьбу? Мой небесный Отец Сам справляется с моими проблемами. Или вы думаете, что Он настолько занят, что не справляется, поэтому перепоручает кому-то помогать всем нам? Удивляюсь, неужели вы не видите, что всю эту запутанную, нездоровую мистику придумали египетские и греческие язычники – это же очевидно.

Алексей – Пусть форма и египетская, но внутреннее содержание – православное. Наша традиция идёт от первых христиан.

Павел. – А что, разве первые христиане обращались к Богу через пророков, или через Духа Святого, который на иконе «почивает»? Выходит, что вездесущий Дух, обитающий в иконе, должен сначала передать вашу просьбу святому, чтобы тот в свою очередь помолился тому же Духу? Интересная у вас мистика.

Алексей – Не путайте меня. Я просто верю и знаю, что Матерь Божия, к примеру, меня слышит, хотя и находится в свете неприступном. Это вера моей Церкви.

Павел – Согласен, это вера церкви второго тысячелетия, а не вера апостолов. Вижу, что вы, всё же, не читали моего письма о Флоренском. Ну, сами посудите, стали бы апостолы молиться на изображение пророка Илии или Моисея? Когда они попросили Христа научить их молиться, то Он благословил обращаться только к Отцу Небесному, а не к святым, как сейчас это принято: «Святый пророче Божий Илие, моли Бога о нас». Всем известно, что Христос не делал таких религиозных нововведений.

Алексей – Ну, каждому своё. То были апостолы, а когда в храм приходят новые люди, далёкие от христианства и даже неверующие, то им как детям, нужны внешние образы, чтобы они на понятном языке понимали

историю церкви и вообще происходящее в храме. Помните, как посланные князем Владимиром оказались в греческом храме и говорили, что они не знали где находятся, на небе или на земле?

Павел – Вот-вот, и я о том же. Вы так детьми и остаетесь на всю жизнь. Для того чтобы попасть на небо вам нужен храм и видимые образы. Думаю, вы уже попали, – только не на небо, а в зависимость от этих образов. В эти игры с образами любит играть наш образотворческий аппарат с его пограничными состояниями. Говорят, он способен творить чудеса. Только это уже другая вера – не доверие Отцу, а вера в результат. Это совсем не та вера, которую проповедал Христос, что истинные поклонники «будут поклоняться Отцу в духе и истине».

Алексей – У нас вера христианская, православная, и вовсе не языческая. Надо уметь доверять древней традиции. От икон бывали такие чудеса, что вразумляли и таких, как вы скептиков, а иногда и просто безбожников.

Павел – Ну, не знаю, как ваш, а мой Бог не нуждается ни в какой внешней атрибутике, чтобы меня вразумить или показать мне Свою любовь. Посмотрите вокруг: весь мир – Его икона. Она возводит мой ум к Творцу всей этой красоты. И вправду: от образов Его мудрости – к Первообразу, потому что их сотворил не какой-то богомаз-иконописец, а сам Господь.

Алексей – Поймите вы, наконец, иконы отображают реалии горнего, небесного, иноприродного мира, а не здешнего, материального. Поэтому при помощи икон наше сознание и отрывается от земного.

Павел – Как вы любите всё усложнять! Чтобы оторвать мой ум от земного мне нужна молитва, а не иконы, во время которой я забываю не только про внешние образы, но и про себя самого. В общем, я уже сказал вам свое мнение: вступать в общение с Богом или со святыми посредством материальных предметов – это лукавая выдумка, египетская она или греческая, без разницы.

Алексей – Но ведь мы не через сами предметы связываемся с горним миром, а через символы и образы. Икона вся символична, при условии, конечно, если она канонически написана.

Павел – Поклонение символам – такое же идолопоклонство. Вспомните слова Павла Флоренского.

Алексей – Мы и не кланяемся самому символу, а тем духовным реалиям, о которых он напоминает.

Павел – Каким духовным реалиям? Поконкретнее, пожалуйста. Вы о Боге хотите напомнить каким-то символом, или хотите поклоняться Ему через внешний символ, как язычники своим столбам? Православные богословы дошли уже до языческого предела: стали обсуждать не свое представление о символе, а духовную природу самого символа, его «антропологию». Может слышали: «Метафизика имени и слова» или «Священная тайна Церкви»? Вот они – философские мутные дебри.

Алексей – Вы хотите сказать, что использование имени Божьего, как символа, это что, по-вашему, мутные дебри?

Павел – И какое же имя Божие лучше всех соединяет с Богом?

Алексей – Христос научил обращаться «Отец». Или Элои, по-еврейски.

Павел – Нет. «Элои» по-еврейски – это «Аллах» по-сирийски, т.е. Бог. Но Бог не в словах и названиях. Язычники так и верили: если Бог везде, а особенно в святых символах, словах и предметах, значит, почитая слово или предмет мы почитаем Бога. Таково их заумное безумие: если камень имеет бытие, значит он тоже «сущий», подобно Богу, Который один только «истинно бытийствующий». Так они размывали границу между творением и Творцом.

Алексей – Но разве Бог не наполняет весь мир Своею Благодатию?

Павел – Вот именно: Своею, а не Самим Собой. Сказано, что Он посылает Свою Благодать, а не Самого Себя. А о том, личностная она или безликая, тварная или «нетварная» – не наше дело рассуждать. Наше дело – научиться отделять Первопричину от следствия, т.е. Творца от Его творения.

А то будем путаться, как язычники: они учат, что Бог не сотворил, а родил весь род человеческий, а это значит Он есть Бог нашего рода. Отсюда следует, что Бог слился со своим творением, с нашей природой, поэтому мы сыны Божьи по факту рождения, а не по заслугам и т.д. Отсюда и рождается их «человекобожие».

Алексей – Для меня все просто. Всем понятно, что иконы это творение. Но есть благодатные иконы, а есть простые. Одно дело приложиться или поклониться чудотворной иконе, а совсем другое фотографии. Большая разница – молиться на фотографию или на древнюю намоленную икону.

Мне всегда казалось, что Благодать и Бог – это одно и тоже.

Павел – Пусть и так. Назовите Бога как угодно, дело ведь не в словах, а в отношении. С тех пор, как греки еврейское слово «благоволение» поменяли на свое греческое «благодать» – они стали приписывать Ей отдельную субстанцию, в смысле, понимать Благодать как энергию и даже как личность. Теперь никто толком не понимает – энергия это тоже Бог или нет?

Вы когда на иконы молитесь, прикасаетесь или покланяетесь, то хотите Благодати приобщиться, настолько я понимаю?

Алексей – Мы не только благодати поклоняемся, но и чтим того, кто на иконе изображен.

Павел. – Как же так? Ведь святым, как творению Божию, поклоняться вообще запрещено, по первой заповеди, даже символично. Религиозное поклонение принадлежит только Богу.

Алексей – А мы уподобительно кланяемся, по-человечески просто. Например, если я вам поклонюсь, то почту вас не только как творение, но и как образ Божий.

Павел – Александр! Образ Божий это тоже творение. Я понимаю, что вы хотите во что бы то ни стало оправдать свое идолопоклонство, но у вас плохо получается.

Алексей – Хотите сказать, что у вас очень хорошо получилось отменить тысячелетнее предание Церкви? Или отцы того же Седьмого Вселенского Собора были глупее нас? Сотни книг написаны в защиту иконопочитания. Причем великими богословами.

Павел – Ну да, помню, мне Акакий одного богослова уже посоветовал, кажись, самого умного – Павла Флоренского. Я его добросовестно прочитал, а в результате отец Павел меня еще больше убедил, причем очень разумно доказал, что иконы от идолов ничем не отличаются. Вот, Вы недавно напечатали дневник нашего общего знакомого Акакия, сиромахи афонского. И что он там накакал, извиняюсь? С таким пафосом, якобы, разгромил иконоборцев, а на самом деле аргументы собрал никудышные. Не сравнить с аргументами хотя бы тех же Каролинских богословов. Почему вы их в книжку не включили, боитесь, наверно? Они ведь у него были в той тетрадке, что я давал.

Алексей – Да нет, не боимся. Он правильно сделал, что оставил их без внимания. Нам католики не указ. Для них иконы простые деревяшки или картинки для украшения храмов. Поэтому ни страха Божия, ни благоговения к святыням у них нет, потому что нет самих святынь.

Павел – А вы забыли, что борьба с иконами, как святынями, велась не только в римской, но и в византийской церкви, причем целых 800 лет? Название вы своей книжке придумали подходящее. Действительно, две тысячи лет война. Только в первом тысячелетии духовные люди в церкви воевали против икон, а не за иконы. Это была война христианства с язычеством.

Алексей – Ну, во-первых, это неправда. Соборы в церкви собирались для борьбы с еретиками иконоборцами, а против был только один разбойничий Собор.

Павел – Ну, давайте посчитаем сколько было соборов за иконы и сколько против до разделения церквей, включая и римскую часть? А насчет разбойнического собора не надо кощунствовать. Значит, по-вашему, собрались епископы со всех уголков византийской империи – и все разбойники? – Смешно! Не зря ваш друг побоялся публиковать цитаты по критике Седьмого Вселенского. В смысле, Второго Седьмого.

Алексей – И чем же этот Собор вам не нравится?

Павел – Вы же знаете, я люблю правду. А там ложь на лжи. Не так давно вышла замечательная книга профессора Евгения Фирсова. Так, сейчас «погуглю» и найду. Ага, вот она. Акты Второго Никейского… Думаю, после этой публикации Тихоновский Институт передумает издавать Деяния Седьмого Вселенского, потому что это будет позор для церкви.

Алексей – Ладно, придется мне поближе познакомиться с материалами этого Собора. Только уверяю, что у нас богословы посерьезнее вашего Фирсова. Так что, готовьтесь. Продолжим нашу дуэль в Москве. Если еще и батюшка отец Олег Стеняев подтянется, то будет вам полный разгром.

Павел – Ну, что ж, вызов принят. Дуэль обязательно состоится. Только не передумайте. – А вы не боитесь, что получится обратный эффект, как с Флоренским?

Алексей – Я уважаю аргументы, а не эффекты. Мои аргументы будут святоотеческими, а ваши не знаю.

Павел. – Ну-ну. Уже предвкушаю свой триумф и обоняю запах победы. Не зря иконоборцы во все времена были духовным авангардом Церкви, а официальная церковь только и знала, что анафематствовать, не имея никакого более серьезного оружия.

Алексей – Ну, посмотрим, кто кого. Так и быть, анафеме вас предавать не будем на сей раз. Все, до встречи.

Павел – И на том спасибо. Бог в помощь.

- Но если уж следовать Писанию, то ведь сам Бог распорядился изобразить херувимов.

- И как он их изображал

Диалог 2.

Сергей Афанасьевич. – Ну и солнце здесь, жарит не на шутку.

Александр. – Кстати, солнце – символ святой Троицы.

Сергей Афанасьевич. – Да бросьте вы, какой еще Троицы, Бог один.

Александр. – Отец, Сын и Дух Святой – Троица единосущная и нераздельная – это наш Символ веры.

Сергей Афанасьевич. – Не помню, кто первый из античных философов придумал этот символ, но то, что он языческий – нет сомнений. А значит далеко не святой.

Александр. – Вы что, не верите в Бога Троицу?

Сергей Афанасьевич. – Я верю в одного Бога, а не в трех.

Александр. – Ну, конечно же, Бог один, но имеет три ипостаси, т.е. три личности.

Сергей Афанасьевич. – А кто об этом знает? Кому пришло в голову исследовать природу Господа Бога?

Александр. – Апостол говорит: «Единородный Сын, сый в лоне Отчем, той исповеда».

Сергей Афанасьевич. – Погодите, что исповеда? Разве Христос или апостолы проповедовали Троицу? Кажется, евреи и вся Библия ждали только Мессию Царя, а не Бога с неба. А Богу они молились одному, а не трехличному. Я эту ересь не признаю, ее узаконили только в четвертом веке. Это всего лишь «теологумен», т.е. еретическое мнение некоторых греческих отцов, получивших образование в неоплатонических школах.

Александр. – Ну, уж простите, Бога назвать ересью, это уже слишком. Давайте закончим этот разговор.

Сергей Афанасьевич. – Почему же, очень даже неплохая тема для дискуссии. Вас, наверное, анафемами запугали, вот вы и боитесь думать об этом. А вот отцы каппадокийцы не боялись. Разглагольствовали о природе Отца и Сына почти сто лет. Столько папируса извели на это кощунство.

Александр. – Сережа, ну некрасиво так говорить о главном догмате нашей церкви.

Сергей Афанасьевич. – А красиво разделить Господа Бога на три части и назвать это «неразделимым разделением»? Это и впрямь кощунство, иначе не назовешь. Без этого разделения, кстати, была бы невозможной никакая культовая практика. Недоступным Богом трудно манипулировать. А вот доступной Благодатью – запросто. Кстати, видел недавно языческое изображение с тремя лицами – демон этрусков. У них троица тоже была популярным существом.

Александр. – Простите, но при чем здесь язычники с их демонами? Вы не правы. И не надо горячиться, когда речь идет о тайнах Божиих.

Сергей Афанасьевич. – Не знаю, чья это тайна. Может быть Григория Богослова? Кажется, это он утверждал, что об этом никто не знает, кроме Отца и Сына? А сам он откуда узнал? Его осиял тройственный свет? Так это его частный опыт и к Библии никакого отношения не имеет.

Александр. – Догматы в нашей церкви создавал не один человек, а целый Собор епископов, поэтому они и непогрешимы.

Сергей Афанасьевич. – Знаю, у католиков непогрешим один человек, а у православных пару сотен. В чем тут разница с католиками? Не помню – сколько там стоящих в истине епископов должно собраться для пущей непогрешимости? Если большинство думает одинаково, это не значит, что они думают правильно. Напомните мне, кто придумал слово «единосущный» – непогрешимый собор или император язычник?

Александр. – Да, слова «единосущный» нет в евангелии, его взяли из философии, но оно хорошо объясняет отношение Сына к Отцу. Означает оно – единый по природе.

Сергей Афанасьевич. – А по личности, значит, не единый? Кому вообще пришло в голову отделить природу от личности? У меня, вот, одна личность и у нее одна природа, потому что я сотворен по образу Божьему.

Александр. – Почему же, человек тоже трехсоставен, как и Бог: дух, душа и тело.

Сергей Афанасьевич. – Думаю, не трехсоставен, а многосоставен, но не трехличный. Тело – это не личность. Послушайте, вы приводите явно неадекватные примеры: то солнце, то человек. Может и солнце сотворено по образу Божьему? А что такое личность, тем более Божья – навсегда останется тайной. Чтобы сотворить нашу личность, надо быть выше сотворенного, т.е. Сверхличностью, а не просто трех или четырехличным. Для понимания надо быть выше того, что хочешь понять, это элементарные истины. А вы тут мне рассказываете о трехсоставной природе Господа Бога.

Что мы можем знать о природе Сверхличности? И что о себе возомнили непогрешимые Соборы? Какому Духу изволися обсуждать природу своего Творца? Три личности в одной природе! Откуда это известно? Природа и личность – это одно и тоже. Соответственно, у Бога должно быть три природы, а не одна. Тем более, что Бог – это не человек, и не следовало бы смиренным отцам копаться в природе Творца вселенной своими никчемными человеческими мозгами.

Александр. – Вы правильно заметили: Бог – это не человек, но ведь стал человеком.

Сергей Афанасьевич. – Значит, по-вашему, Сам Творец стал человеком?

Александр. – Нет, Он послал Сына Своего. Хотя, Отец и Сын это одно. Бог один – Троица Святая.

Сергей Афанасьевич. – Так, я не понял – Отец и Сын это разные личности или «одно», как вы утверждаете? Ладно, я бы еще поверил, если бы Он благословил воплотиться какому-то ангелу. Но зачем, какой в этом смысл?

Александр. – Таково домостроительство нашего спасения.

Сергей Афанасьевич. – Значит, по-вашему, Сын вошел в утробу уже будучи взрослым? И потом, ведь не Сын, а Святой Дух осенил Деву Марию, т.е. третье лицо, а не второе. Я не возражаю, что Дух осенил Марию, но только с целью освящения плода, а не с целью зачатия, иначе зачем евангелисты приводят родословную Иосифа, потомка Давида?

Александр. – Сережа, давайте оставим эту тему. Это тайна Божия и тайна самой Девы Марии.

Сергей Афанасьевич. – Так объясните мне эту тайну. Вы же хотите, чтобы я пришел в Церковь? Она, видимо, и рассказала эту тайну только для того, чтобы мы смогли удовлетворить свое любопытство.

Александр. – Хорошо, объясняю. Все очень просто: Бог непостижим и непознаваем, но стал видимым для нас, т.е. умалился, чтобы мы имели с Ним общение через Иисуса. Для этого Слово стало плотью.

Сергей Афанасьевич. – …Чтобы мы могли иметь с Ним общение. Хорошо. А где написано, что Иисус вездесущий, чтобы всех слышать и отсылать наши молитвы к Богу? Он же не телефонный коммутатор для осуществления связи с Творцом. Бог не давал Ему такого послушания. И потом, если действительно Бог родил некое Слово, то почему об этом нигде не упоминается, кроме Евангелия от Иоанна, и то, кажется, всего лишь один раз? Вообще-то давать Богу определения – Слово, Дух, Свет и т.п. – это признак гордыни и не большого ума. Дух или свет – это творение, а не Творец.

Я бы еще согласился с определением: «Бог есть Дух», в смысле – не тело. Но человек Иисус – это отдельная историческая личность и причислять Его к небожителям стало возможным только после воскресения, но не до рождения, как это сделали греческие отцы. За что там Ария прокляли, не помню. Кажется, за то, что он назвал Сына предвечным, а не вечным, т.е. подчиненным Отцу по причине Своего рождения от Него, если не ошибаюсь.

Александр. – Да, Арий допускал предвечное рождение Сына, но не признавал Иисуса равным Богу, т.е. единосущным.

Сергей Афанасьевич. – Но, если мне не изменяет память, и какие-то соборы опротестовали это слово? Вообще идея подмены Бога воскрешенным человеком насаждалась при помощи государственного аппарата насилия. Впоследствии она всем понравилась, особенно протестантам, судя по их собраниям.

Александр. – Да, ересь протестантизма появилась сравнительно недавно. Но это не арианская ересь, они все же признают Христа, как Бога.

Сергей Афанасьевич. – А какая между ними разница?

Александр. – Ариане вообще Христа Богом не признают, поэтому в рамках своего учения они идолопоклонники, когда кланяются Христу, как творению.

Сергей Афанасьевич. – Ну, а вы кланяетесь святым. В таком случае вы тоже идолопоклонники. Протестанты хотя и признают тринитарную ересь, но хотя бы не поклоняются твари наряду с Творцом. А давайте поспорим, какая ересь лучше – арианская или тринитарная?

Александр. – Чтобы получить правильный ответ надо правильно поставить вопрос. А вы лукавите, извините.

Сергей Афанасьевич. – Я не лукавлю. Ну, подумайте сами: в чем разница между отцами арианами и тринитариями? И те и другие пытались исследовать природу Господа Бога. Это ли не безумие? Понятно, что Царь Вселенной смотрел на них снисходительно, как на неразумных детей,

но сам факт поражает! Арий всего лишь утверждал, что, если Христос родился, значит Он не равный Родившему. И вот за это смиренные отцы его прокляли. Да еще прибавили, что это изволися Духу Святому. Воистину, удивительна святость отцов, проникших в тайну природы Самого Господа Бога!

А если это им Бог открыл и если это основной догмат Церкви, то почему не открыл апостолам? Зачем мне эта тайна для спасения, если апостолы о ней не проповедовали? Они несли радостную весть о воскресшем Человеке, а в том, что Бог стал человеком никакого смысла нет, кроме путаницы и последующих споров о смысле веры в воскрешение Бога – наполовину человека. Если Бог воскресил Сам Себя – что в этом удивительного и радостного для нас? И главное – зачем воскресил? Это не пример для простых людей. Мне он не вселяет никакой надежды. Воскресших людей-богов у греков – пруд пруди, вот еще один воскресший. При чем здесь простые люди?

На этом разговор прервался, т.к. нас позвали к машине.

В гостинице прения продолжились. Сергей завелся и арианствовал по полной. Мне было неловко, т.к. в комнате было человек восемь. Но, слава Богу, время подходило ко сну и долго шуметь было нельзя.

Далее с диктофона:

Сергей Афанасьевич. – Ну как, продолжим наши дебаты? Вы же меня пригласили на Афон, чтобы в Церковь привести? Так приводите. На чем мы там остановились? Да, на том, что Бог стал человеком. То есть, что одна личность Божия решила сойти на землю, согласовав это с другими. Природа, стало быть, просто наблюдала, не вмешиваясь, как личности совещаются. Хотя, если Бог один, как вы сами утверждаете, то совещаться с самим собой – признак шизофрении.

Александр. – Не надо, брат, над этим шутить. Это и в Библии есть: сотворим человека по образу нашему. Значит совет Бога с Самим собой все же имел место. Называется это Предвечным советом.

Сергей Афанасьевич. – А может Бог с ангелами совещался, откуда мы знаем, они ведь тоже по образу Божию сотворены? Значит, вначале Он хотел сотворить человека по образу Своему, т.е. с тремя личностями, а потом передумал и сотворил с одной. Христос, кстати, тоже родился как все нормальные люди – с одной личностью и обращался так же, как и все к Богу, а не к Самому Себе: «Боже, зачем Ты меня оставил»? Или Он это делал понарошку, для народа?

Александр. – Не надо забывать, что Христос был истинным человеком и одновременно истинным Богом.

Сергей Афанасьевич. – Значит, все зависит от лукавого намерения. Когда надо – вы говорите о Его Божестве, а когда Он проявляет себя как человек, допустим, молится Богу – то о человечестве. А покажите – где Он проповедует о Себе, как о Боге? Даже в Евангелии от Иоанна Он нигде не выставляет себя Творцом.

Александр. – Похоже, что вы Евангелие от Иоанна не признаете?

Сергей Афанасьевич. – Нет, почему же, признаю, но процентов на 50. Его написал некий старец Иоанн, видимо, из гностиков, думаю, он же и автор посланий Иоанна. Оно все от начала до конца так талантливо скомпоновано и продумано, что противостоит и резко противоречит всем остальным Евангелиям и посланиям.

Александр. – Нет, спасибо, не надо. Я не собираюсь сомневаться в том, что принято Церковью. Это как раз мое любимое Евангелие. В нем особенно ярко показано единство Сына и Отца. «Я и Отец – одно», говорит там Христос.

Сергей Афанасьевич. – Да, говорит. Только растянул Он эту простую истину на несколько страниц. И речь Его по стилю ничем не отличается от речи самого Иоанна. В других евангелиях Он нигде так не философствует, тем более о Себе Самом. Конечно, все мы едины с Богом, только в разной степени, но никого нет равного Творцу всего Сущего и Первопричине всего и всех, иначе Бог перестал бы быть Первопричиной, а это явная ересь.

Сосед по койке, паломник: – Простите, что вмешиваюсь в разговор, но позвольте вас спросить: если вы не верите в Троицу и Христос для вас не Бог, то позвольте спросить: в какого же Бога вы тогда верите, если не секрет? Может быть в Иегову или в Аллаха? Как вас вообще сюда пустили? Сектантам, настолько я знаю, визы на Афон не выдают.

Сергей Афанасьевич. – Знаете, в первом веке все были такими же сектантами, как и я. Затем греки-язычники приняли Христа в число богов, в частности, император Адриан, и стали называть его богом так же, как и остальных своих бессмертных небожителей. Слова «боги» и «бессмертные» в античности были словами-синонимами. А Бога – Творца богов, признавали все –

и Библия, и язычники греки. Просто евреи, став христианами, не молились и не поклонялись никому, кроме Творца, за это их и преследовали языческие императоры.

Паломник. – Христиан преследовали за то, что они не признавали других богов, кроме Христа.

Сергей Афанасьевич. – Ошибаетесь. Христиане признавали Творцом одну Личность, а не две или три, собственно, как и все евреи и даже язычники. А если некоторые христиане из язычников и пели гимны Христу как богу, как у Плиния Младшего написано, то только в языческом смысле слова, т.е. воспевали Христа, как бессмертного небожителя, а не Творца. Язычники не убивали за почитание чужих богов. Старец Иоанн первый в своем Евангелии создал предпосылку богоравенства, сказав, что Отец всех людей отдал Сыну. Через 300 лет это дополнили античной философией и узаконили на первом Соборе. Христос никогда и нигде не благословлял почитать себя вместо Бога или молиться Себе, как Богу.

Паломник. – О чем вы говорите! Христа за то и убили, что Он называл себя Сыном Божиим.

Сергей Афанасьевич. – Но не Богом же. – Сыном Божиим назывался и Давид и другие, и даже весь Израиль. За это не убивали. Убили человека, а не Бога, и Бог воскресил этого Человека, в этом и заключалась суть веры первых христиан. Вот вы, ответьте мне, в чем смысл вашей веры?

Паломник. – Христос воскресе из мертвых, вот наша вера.

Сергей Афанасьевич. – Правильно. А как Он воскрес, Сам по Себе, как Бог, или, все же, Бог Его воскресил, как свидетельствуют апостолы?

Паломник. – Бог воскресил Своего Сына, ибо Бог есть Троица, что вам непонятно?

Сергей Афанасьевич. – Ничего непонятно. Какое к этому отношение имею я, как человек? И в чем для меня радость или надежда, что меня тоже Бог воскресит, если Бог воскресил Сам Себя? Если воскрес Бог, а не человек, тогда тщетна наша вера, тщетна и надежда наша. Тем более, что Его тело даже не разложилось, а мое истлеет до конца. Разве это пример воскресения для меня, как человека, я ведь не из Троицы?

Поймите, никто не бессмертен, кроме Бога, это библейская аксиома. А бессмертие после воскрешения – это дар Божий за праведную жизнь, как у Христа. Такая вера была для первых христиан главной возрождающей силой. Из этой веры черпали они свою радость, надежду и силу, побуждающую к праведной жизни. Христос показал пример, как заключить и главное, как правильно исполнить завет с Богом.

Голос из дальнего угла: – Вы себе голову заморочили, а нам не надо, не получится. Наша радость в том, что через Его божественные страдания нам прощены грехи. В этом наше спасение.

Сергей Афанасьевич. – В каком смысле прощены, как у баптистов? У них, кажется все, признавшие Иисуса, как личного Спасителя, все поголовно святые и безгрешные. Христос все их грехи взял на себя. Закинул за плечи этот мешок с грехами и унес. Поэтому покаянное настроение там не приветствуется.

Паломник. – У баптистов нет истинного причастия, а нам прощаются грехи ради приобщения к Плоти и Крови Христовым.

Сергей Афанасьевич. – Может расскажете как это проверить – в какой церкви истинная плоть, а в какой простой хлеб? А то мне, как еретику, до такой мистики никогда не дорасти. Я читал какое-то объяснение, что только ересь отгоняет благодать у священства, а остальные грехи нет. Например, если ты неправильно понимаешь субординацию лиц в Троице, то все, спасения не видать, анафема. И Евхаристия у такого священника будет недействительна, т.к. он еретик. Даже если сам он не еретик, но поминает патриарха еретика, то в чашу сходит не благодать, а «злодать». Он подлежит анафеме вместе с тем, кого поминает.

Недавно, кстати, попалась на глаза пространная анафема Григория Паламы на неправедно мыслящих о Христовом вочеловечении, но, видимо, кроме него самого до сих пор ее смысла никто так и не понял. Ну да ладно. На самом деле проблема не в этом. Проблема вашей веры в том, что воскресение Христово стало для вас делом второстепенным.

Паломник. – Почему это?

Сергей Афанасьевич. – Вот, только что ваш брат сказал, что вам для спасения и прощения грехов достаточно приобщения Хлеба сшедшего с небес, т.е. причастия. Значит главное – Его сошествие на землю, а воскресение – дело второстепенной важности.

Паломник. – Я не говорил, что это не важно.

Сергей Афанасьевич. – А зачем вам сам факт воскресения? Вы же уверены, что Бог воскресит вас. Но не потому, что вы уподобились Христу, вели праведный образ жизни и

доверились Богу, как к Отцу, по примеру Христа, а просто потому, что у вас по жилам течет кровь Христова. Это у вас называется обожением, правильно я понимаю? И это случается только в канонической церкви.

А у меня другая вера: я надеюсь на воскресение, потому Христос пример показал – как надо жить и умирать, чтобы иметь право надеяться на воскресение. То есть: умирать не только за други своя, но и за врагов, носить тяготы друг друга, брать на себя чужие грехи, верить Богу до конца, до смерти, как Он это делал, вися на кресте: что не может Бог оставить человека, даже если все его оставят. Этот экзамен устроил Ему Отец, чтобы еще больше укрепилась Его вера и доверие к Богу – как к родному Отцу, который не может обмануть и предать. Вот такие экзамены надо сдавать, чтобы дорасти до Его Царства. И совсем не важно, что мне не посчастливилось найти каноническую церковь с истинными телом и кровью.

А вы можете, как язычники, надеяться на ваши таинства и мистерии, Бог в помощь! Это более выгодная вера, чем вера в воскресение, так как для их совершения нужны храмы и «истинные» священники-жрецы. Им выгодно поставить от себя в зависимость не только свое «истинное» стадо, но и Самого Господа Бога. Хотя количество ересей у самых истинных не меньше, чем в других конфессиях.

Другой паломник: – Не наговаривайте нам здесь лишнего. Кто не признает Никейского символа веры – тот вне Церкви. А общее для всех церквей – это то, что Христос Своей смертью и воскресением упразднил смерть. В этом наша радость и спасение. Смерти больше нет для праведной души. Она была только в ветхом завете. Теперь в ад нисходят только нераскаянные души. А мы, воскреснув духовно еще в этой жизни, сразу переходим в жизнь вечную. От смерти в жизнь. Вот что сделал для нас Христос.

Сергей Афанасьевич. – Погодите. Кто в Церкви или нет, с Богом или вне Бога – решает ее Глава, а не символы веры или соборы. А по поводу общего для всех церквей учения давайте рассудим. По этой общей вере получается, что Христос, как Богочеловек, умер только наполовину, т.е. только телом, как и все праведники. Если еще в этой жизни, прежде всеобщего воскресения, моя душа становится бессмертной, как у воплощенного Бога, тогда зачем мне вера в Его воскресение? У меня после причастия божеского естества по жилам потекла кровь Христова, значит и я Сын Божий. Правильно? Поэтому, если Бог и воскресит мое тело, то только для того, чтобы усилить блаженство у праведных и мучения у грешных, после того, как обе части человека соединятся. Так, кажется, учит наша церковь? Никакого другого смысла в воскресении нет, по церковному вероучению.

Впрочем, эта ересь появилась только в конце первого тысячелетия вместе с идеей частного суда, мытарствами, чистилищем и прочими баснями. Мы сотворены людьми, а не ангелами, и не можем сознательно существовать без тела. Поэтому, уснув плотью, уснем и душой до времени воскресения. Об этом в первом тысячелетии учила наша Церковь и все отцы: Ириней Лионский, Исаак Сирин и т.д.

Паломник. – Все, на сегодня хватит. Мы паломникам спать не даем своими разговорами. Согласен, что надо жить свято, но без участия в таинствах вам не спастись, вот так, дорогой.

Сергей Афанасьевич. – А я участвую. Когда преломляют хлеб я вспоминаю невинные страдания Христовы, как Он заповедал. Символ преломления хлеба достался нам по наследству от евреев. Это была жертва благодарения – благодарили Бога за избавление от рабства. Христос не делал из этого мистерию по привлечению Благодати, как это сделали впоследствии греки. Он всего лишь поменял смысл благодарения. Барана уже не резали, или резали, но не всегда, но хлеб преломляли, потому что у евреев это символ зарезания животного и пролития его крови. А грехи прощались как и прежде – чрез покаяние и исправление жизни, а не через магическое обожение, т.е. через причастие божеского естества, как у язычников.

Сосед слева: – Простите, вы в церковь-то нашу хоть раз заходили?

Сергей Афанасьевич. – Я в церкви с 8 лет.

Сосед: – Но такое впечатление, будто вы не знаете, что у нас перед причастием установлено таинство исповеди. И вообще, только священник имеет власть прощать грехи. Это таинство совершается только в канонической церкви.

Сергей. – Вообще-то апостол советовал исповедоваться друг другу, а не только священнику. И совсем не с целью очищения перед вкушением тела и крови своего Учителя. Для евреев нет ничего более нечистого, чем плоть умершего человека, и вкушать ее, даже символически, еврею в голову бы не пришло. За это побивали камнями.

Паломник. – К счастью, мы не евреи, поэтому с благодарностью и радостью вкушаем пречистое Тело и Кровь Господню.

Сергей Афанасьевич. – Теперь понятно, почему вас не волнует апостольское предание – оно же все еврейское. А ведь Предание, как учит, например, св. Ириней Лионский, может быть только апостольское, а не греко-языческое. Кто из евреев-апостолов стал бы сводить Благодать с неба, причем не в душу, а в другое место – на столик или в чашу, а потом выносить Ее для раздачи народу? Большего кощунства и не придумаешь, чем такое обращение с Господом Богом.

Паломник. – Господи, помилуй! Да это вы, небось, кощунствуете. У вас есть в душе хоть капля благоговения перед святынями, не говорю уже перед таинством?

Сергей Афанасьевич. – А таинство это что? Разве что тайна беззакония, когда разделяют Бога на две или на три части: на Благодать и собственно Бога, чтобы распоряжаться Благодатью кому и как вздумается: освящать воду, чтобы можно было Его выпить, или даже продать; поместить в икону, чтобы можно было приложиться и освятиться, но самое главное – поставить Христа от себя в зависимость, чтобы можно было сказать: только у нас бывает истинное Тело и Кровь, приходите только к нам, мы каноничные. Вы считаете это благоговейным к Богу отношением? Или только священство позволяет себе так обходиться с Благодатью Божией? Но может быть для вас Благодать и Бог это не одно и то же, - позвольте вас спросить?

Паломник. – Да вы баптист, милейший. У них тоже нет ни таинств, ни икон, ни святой воды, и вообще никаких святынь. И еще умудряются называть себя церковью.

Сергей Афанасьевич. – Нет, вы ошибаетесь. Я просто здравомыслящий человек и с некоторых пор прекратил дурить себе голову, и другим не позволяю этого делать. Вам трудно сказать себе правду, потому вы слушаетесь голоса Церкви, не задумываясь. А я прислушиваюсь к голосу совести и к здравому смыслу, чтобы почитать Бога так, как это делали апостолы и Христос – по библейским заповедям.

Взять хотя бы первую заповедь, которая запрещает служить и молиться кому-либо, кроме единого Бога. А вы молитесь всем подряд, не задумываясь. Как на это смотрит Господь? Думаю, так: «Я воскресил только одного Ходатая за людей, остальные пусть ждут времени своего воскресения». Или Он, по-вашему махнул рукой: «да молитесь кому хотите, только не Мне. Когда святые воскреснут, то передадут Мне ваши просьбы». Вы считаете это почтительным к Нему отношением?

Паломник. – Почитая святых, мы почитаем Бога, дивного во святых. Апостол сказал: «Поминайте наставников ваших».

Сергей Афанасьевич. – Разве вспоминать, почитать и молиться это одно и то же? Молитва – это связь, соединение. С кем соединяешься в молитве – это и есть твоя религия. Слово «религаре», по латински, означает связь, соединение. У вас религия святых и ангелов, а Богу вы оставляете один процент – молитву Отче наш плюс еще что-то. Почему церковь не растолкует своим чадам вопрос богопочитания согласно первой заповеди – о служении единому Богу? Да потому что втихаря благословила практику недавних язычников, которых насильно заставила принять христианство при Феодосии, Юстиниане, и других императорах. Ради увеличения доходов, вероятно. Покажите мне хотя бы одно соборное постановление, благословляющее молиться святым.

Паломник. – Да как же не молиться святым? Сколько явлений, сколько чудес совершается по молитве к ним!

Сергей Афанасьевич. – Почему же Церковь в первом тысячелетии не делала из этих явлений никаких выводов? Наоборот, даже запрещала молиться святым или ангелам под страхом анафемы, как на Лаодикийском Соборе, например? Ведь явлений тогда, думаю, было не меньше, чем в наше время. Христос так же заповедал молиться только Отцу, а не Моисею, пророкам или ангелам. Если бы Адам и Ева начали молиться, а тем более кланяться или кадить архангелу Михаилу, как бы на это посмотрел Отец?

А вот Христу можно молиться, как Ходатаю за нас пред Богом, тем более, что Он уже воскресший, т.е. живой. Например, так: «Христе Иисусе, умоли Господа Бога, да пошлет и нам Духа Святого, как Ты умолил Отца послать Его своим апостолам». Это одно из Его божественных полномочий – быть представителем от людей перед Богом, т.е. уже воскресшим Человеком, к Которому благоволит Бог. А святым Господь такого послушания не давал. Они находятся в состоянии ожидания воскресения, как-бы во сне. Поэтому нет смысла взывать: святой Николай, моли Бога о нас. Или: Царице Небесная, спаси нас своею Благодатью!

Паломник. – Понятно. Значит, вы и Матерь Божию не почитаете?

Сергей Афанасьевич. – Почитаю. Но не молюсь ей. Думаю, если бы кто-то в Назарете назвал ее матерью Господа Бога, она бы крайне удивилась. Назвать кого-то Богом, кроме Бога Единого – для евреев нет большего кощунства. У них только один Царь небесный и один Владыка. А у православных греков Царь Небесный имеет еще и Царицу Небесную. А владык и великих господ вообще не сосчитать.

Паломник. – Так идите к евреям в синагогу, они как раз не признают Христа, как Бога. У них только один ветхозаветный Бог.

Сергей Афанасьевич. – И пошел бы, если б они верили в Христово воскресение и прекратили свое обрядоверие, которое Христос обличал. Вот, мой брат хочет привести меня в церковь греческую, а я его тяну в апостольскую.

Паломник. – Ну и где же ваша церковь, может покажете? Все это в прошлом. Такой благодати, как в первом веке никогда уже не будет.

Сергей Афанасьевич. – В вашей полуязыческой церкви какая-то Благодать есть, не спорю. Господь любит и язычников и всех без исключения, даже при таком кощунственном к Нему отношении. Однако же, именно еврейская община получила от Бога такую великую силу, переродившую весь мир. А у греков после регистрации их церкви наоборот – наблюдалось страшное духовно-нравственное обнищание. Как вы думаете: за что так благоволил Бог к Иисусу, назвав Его Сыном возлюбленным?

Паломник. – Христос творил волю Отца и был послушен Ему, как Сын.

Сергий Афанасьевич. – Не возражаю. А чего больше всего хотел Отец? – Чтобы люди оставили, наконец, язычество! А Иисус как раз и был ревнителем духовного, а не обрядоверческого исполнения закона и заповедей. Если бы Он отменил сегодняшние обряды и таинства, как в свое время храмовые жертвы, что бы с Ним сделали нынешние епископы? – Правильно, убили бы. Поэтому христианство первого века навсегда останется гонимым. Это и есть Его малое стадо внутри большого, а может и «остаток».

Смысл Его проповеди и на сегодня остается таким же злободневным. Сейчас Он сказал бы примерно так: «Люди, не гоняйтесь за Богом по святым местам! Не ищите Его ни в храме, ни в святынях. Вы сами живой храм живого Бога. Не думайте, что где-то Его больше, а где-то меньше. Его Царство – внутри вас. Там есть все для служения: и жертвенник, и жертва, и горнее место, и все необходимые «инструменты» для привлечения Благодати Его.

Не верьте обманщикам, спорящим о том, на чей престол и в какую чашу сходит Бог. Бог сходит только в сердце, а не в чашу, туда, где Сам Он приготовил Себе престол».

Паломник. – Так, достаточно. Всем пора спать. Как говорили древние греки: послушаем тебя в другой раз.

Сергий Афанасьевич. – Ну, простите, очень уж хотелось поделиться с вами. Или может я что неправильно сказал?

Паломник. – Неправильно? – Господи, помилуй! Апостол боялся в баню заходить с иудеями, а мне придется ночевать в одной комнате с ересиархом, причем невиданным и неслыханным.

Сергий Афанасьевич. – Да, совсем не ожидал такой реакции. Неужели ваша душа совсем не стремится к правде и истине?

Паломник. – Вы своей правдой людей не смущайте. Простые души от вашей правды могут зайти в тупик, а то и похуже – в уныние и отчаяние.

Сергий Афанасьевич. – Хм. Странно. Когда мне Господь открывает какую-то правду – моя душа ликует и блаженствует. В точности по заповеди Христовой: «Блаженны ищущие правды…». Но когда душа правды не ищет и вдруг неожиданно с ней сталкивается, тогда, наверное, с ней случается то, о чем вы сказали – ожесточение или уныние.

Паломник. – Жалко вас, честно скажу. Отпали от Церкви и радуетесь. Скорбеть нужно и каяться, брат, со слезами, пока не поздно.

Сергий Афанасьевич. – Что значит «отпал»? От Бога, что ли? Так я с Ним не разлучаюсь ни на секунду. Духовную Церковь создавал Господь, а не ваш императорский Собор четвертого века. Вот она – здесь, в моих ребрах. Но в церковь я хожу – к моим братьям. Они есть везде, в любой церкви. Я не разделяю церквей по богословским заблуждениям, как и апостол Павел не разделял. Все, кто исповедует Христа Сыном Божиим – мои братья.

Паломник. – Ну, все, закончили. Я знаю одно: кому Церковь не мать, тому Бог не Отец.

Сергий Афанасьевич. – Согласен. Как раз моя Церковь – это и есть мой Отец в союзе с теми, кто поклоняется и служит Ему Одному, как и Христос заповедал. Он для меня все – и мать в

том числе. А ваша матерь-церковь не всегда с вами. Она как мачеха только и знает, что отсекать да анафематствовать инакомыслящих. Христос никого не прогонял от Себя, кроме торгашей в храме.

Кстати, если вы такой ревнитель своей матери-церкви, почему вы не удаляете из нее своих торговцев Богом, т.е. Благодатью? Наверное потому, что сами покупаете благодатные святыни? Вижу по вашему столику.

Паломник. – Спокойной ночи. Бесполезный разговор.

Сергий Афанасьевич. – Спокойной ночи. Простите, если в чем-то погрешил.

Паломник. – И меня прости

Диалог 3

Сергей Ф. – О, вы уже чаюете? Можно к вам?

Сергей Ф. – Доброе утро, или уже день по византийскому времени?

Инок А. – Да, добрый день вам. У меня такое впечатление, что время здесь остановилось. Благодатное место. Таких на свете больше нет.

Сергей Ф. – Ну, не знаю, как вы это понимаете – «благодатное место»? Благодать ведь это Бог для вас. Вчера вы, кажется с этим были согласны, что благодать это тоже Бог.

Инок А. – Нельзя говорить «тоже Бог» – Бог один. Хотите продолжить вчерашнюю дискуссию в том же направлении?

Сергей Ф. – Почему бы и нет? Всем известно, что Благодать, как личность Бога – это греческие проделки. Бог один только у евреев и мусульман. А ваши «благодатные» греки добавили к личности Бога еще две и, как ни странно, утверждают при этом, что Бог один. Таково их лукавство. Помните, Нестор Летописец говорил: греци суть льстивые даже до сего дня?

Инок А. – Не знаю насчет лукавства греков, но Троицу исповедуют все. Весь христианский мир верит в Троицу. Не в трех богов, а в одного. Святое имя Бога-Троицы прославляется на всех языках, а не только в Греции.

Сергей Ф. – Думаю, что имя у Бога должно быть одно – Отец. Так Христос научил. Весь мир читает молитву «Отче наш», и как-будто не понимает, что «святить» имя Божие, значит выделять, не присваивать его никому другому. Это в первой строчке звучит, кстати. А вы Богом называете Того, кто Сам повелел молиться Богу и святить имя Его, как единственного. Мало того, и некая энергия у вас тоже стала личностью Бога – Благодатью называется. Как же будет святиться одно имя, если Христос и Благодать это тоже имена Божии?

Инок А. – Сережа, мы верим в Бога-Троицу – единственного Бога. Пожалуйста, давайте поговорим о чем-то другом, а эту тему закроем.

Сергей Ф. – Да как же ее закрыть, если это вопрос жизни и смерти. В том числе и для церковных организаций. Если люди перестанут верить, что Благодать – это одна из личностей Бога, с Которой можно пообщаться через святыни и таинства – иссякнет доход от святынь и таинств. И вообще – люди разбредутся по другим конфессиям, если узнают, что Бог не в таинствах и не в святынях.

Инок А. – Причем здесь доход? Троица – это основа нашей веры.

Сергей Ф. – Вот именно, основа языческой веры, приносящей колоссальную прибыль. Христос не ставил спасение в зависимость от храма и культовых таинств. Это сделали греки в четвертом веке и, очевидно, не без корыстных интересов.

Инок А. – Ну и какой корыстный интерес в том, что по учению нашей Церкви Христос – это Бог, как одна из личностей святой Троицы?

Сергей Ф. – Ну как же – прямой. Иначе бы вы причащались только хлеба, а не Бога, т.е. символично, а не реально. А отсюда следует, что вы это можете делать в церкви любой конфессии. Кому это понравится? Разделять и властвовать не получится.

Инок А. – Ну, вот баптисты и протестанты не причащаются реальных Божественных тела и крови и все равно разделяются. В одной Америке их больше трехсот разновидностей.

Сергей Ф. – Если бы это было не выгодно, то не разделялись бы. Да, они Благодатью как Богом не торгуют, в отличии от православных, но всю славу отдают Христу, как новому Богу. Поэтому, как и все – бродят где-то недалеко от Царствия Божьего. А царствовать можно только с Богом – Отцом нашим, и только в одном храме, который Он для нас создал – в сердце. Бог никому не передавал своей власти над Своим творением, разве что на время, как в притче о виноградарях.

Инок А. – Не согласен. Отец всех людей на земле отдал Сыну. А мы, как Его ученики, будем царствовать со Христом в Его будущем вечном Царстве. Вот так. Для этого Он и пришел на землю.

Сергей Ф. – Понимаю, вы все подгоняете под Троицу. Но почитайте внимательно послания. Без сомнений, Бог дал Иисусу царствовать и быть Судьей, но только над теми, кто назвался Его учениками, и то не навсегда, а «доколе…». Помните, у апостола? Т.е. до тех пор, пока Он не отдаст Свое Царство Отцу. Правда, Златоуст с апостолом в этом месте не согласен, и возражает: «…напротив, Его Царство вечно», но это объяснимо: если Христос – Бог, то как же Его Царство не вечно? Кто нас пытается обмануть – Златоуст или апостол? Зачем тогда Христос научил нас просить у Отца: «Да приидет Царствие Твое»?

Инок А. – Это о том, чтобы внутреннее, невидимое Царство Божие, которое Он проповедовал, стало видимым.

Сергей Ф. – Нет. Христос прямо сказал, что не придет Царство Божие приметным образом. Он проповедовал только духовное Царство, которое внутри нас. Причем, даже не Свое, а Божие. Видимое царство не состоялось и никогда не состоится, разве что на новой земле, после Суда. Или может вы называете Его Царством нынешнюю «официальную» узурпацию власти над Его стадом, которая продолжается уже без малого 1700 лет?

Инок А. – Брат, мы не католики и глава нашего христианского царства – Христос, а не папа Римский. У нас нет никакой духовной узурпации.

Сергей Ф. – В самом деле – нет узурпации? Интересно, что бы сделал с вашими виноградарями Христос, если бы Он действительно возглавлял ваш виноградник? У католиков глава Церкви непогрешимый папа, а у вас непогрешимые Синоды или Соборы, какая разница?

Инок А. – Не утрируйте. По-вашему, вообще нет нигде настоящей Церкви на земле?

Сергей Ф. – Церковь не «на земле», а в людских сердцах. Там же, где и ее Глава. Христос не создавал никакой видимой церкви, как организации или земного «царства». Это греческая выдумка четвертого века. Вот откуда ваше «каноническое право» и юридическо-магические теории спасения. Для возникновения апостольской церкви не обязательно собирать много народа. Это может быть и семья, и вообще – двое или трое – без иерархии и обрядов. Епископ мог быть просто главой в своей семье.

Инок А. – И кто же его рукополагал, по-вашему?

Сергей Ф. – В апостольской церкви епископа выбирали простые люди, его служение от дьяконского ничем не отличалось. Он был занят административно-хозяйственными делами. Примерно, как глава семьи. Затем епископа стали рукополагать пресвитеры, и, наконец, сами епископы стали назначать того, кто им подходит. Вот так «развивалась» греческая церковь – как светская организация.

Инок А. – Ну и что? Здесь нет никаких нарушений и противоречий Евангелию.

Сергей Ф. – Может и не было бы, если бы она не заявила о своей исключительности и не выкинула за борт всех инакомыслящих, в том числе и мыслящих по-Евангельски. Причем с помощью государственного аппарата насилия. Думаете, Христос как глава вашей церкви захотел бы создать такое «единообразие»? Или здесь поработали «узурпаторы» Его власти?

Инок А. – Ничего страшного. Злоупотребления в Церкви всегда были и это не повод ее отвергать.

Сергей Ф. – Я церковь не отвергаю. Я отвергаю тех, кто злоупотребляют в церкви Самим Богом и обманывают людей, хитро поставив всех от себя в зависимость – и спасение, и самого Бога. Ситуация дошла до абсурда: иерархия черное назвала белым, поэтому сказать правду или даже обсудить какую-либо проблему вероучения стало невозможным.

Инок А. – Здесь я согласен. Рассуждать о догматах у нас не принято. Инициатива такого рода наказуема.

Сергей Ф. – А вы задумывались – почему так? Правдолюбцы не боятся искать правду, а обманщики боятся рассуждать о ней, чтобы не обнаружилась их ложь. Им выгодно, чтобы люди оставались в неведении, не сравнивая, а просто и без рассуждения принимая за чистую монету то, что они узаконили. Люди не знают даже, что такое симония, т.е. продажа духовных услуг Господа Бога, хотя совершаются эти страшнейшие грехи в каждой церкви. Просто потому, что никто им не говорит правду. И так почти во всем. Поэтому паства и разучилась самостоятельно думать и делать выводы. Вместо нее думают пастыри, приученные к компромиссам. Отсюда – лукавая совесть и потеря Божьего благоволения.

Инок А. – Нет. Запреты здесь могут быть и оправданы. Догматы в Церкви должны быть незыблемы, поэтому и запрещено ставить их под сомнение.

Сергей Ф. – Согласен, но при условии, если они правдивы, приняты всей церковью, а не кучкой образованных поэтов-богословов и не насаждались принудительно – с казнями и анафемами. Ни одного из этих условий не было соблюдено. Подавляющее большинство епископов на Вселенских Соборах были малограмотными простецами, а в случаях несогласия прямо с Собора отправлялись в ссылку. Это ни для кого не секрет. Почитайте историю.

Инок А. – Еще бы неграмотные епископы обсуждали догматы.

Сергей Ф. – А вот Христос доверил свое стадо малограмотным рыбакам. Почему Он не набрал в ученики образованных богословов? Да и дружил в основном с бедными, а не с богатыми. Плохой пример оставил нынешним владыкам для подражания, правда? Как раз малограмотные и не стали бы создавать трехличного Бога. Апостолы из рыбаков не оставили для этого повода ни словом, ни намеком. И Павел в том числе.

Инок А. – Да, видимо потому, что вы человек не церковный, поэтому и не понимаете чем живет наша Церковь. Главное для Церкви – это соборность. Если церковь что-то решает большинством голосов – значит это глас Божий. Вы хоть понимаете всю важность единства Церкви? Ради этого и анафемы введены и даже казни, когда религия была государственной.

Сергей Ф. – А что тут понимать? – Бывает единство против совести, оно тоже объединяет людей и даже создает иллюзию спасения. Ну, например: если ты против патриарха, значит вне церкви, значит против Бога. Выглядит примитивно, но это работает. Папизм от соборности отличается только количеством голосов, это вы правильно сказали.

Инок А. – Это вы сказали. Я этого не говорил.

Сергей Ф. – Но ведь так выходит по вашим словам. С четвертого века церковь – это госсистема, поэтому ее члены и вынуждены сидеть на двух стульях. Мирян греет чувство принадлежности к этой огромной системе, а в управленческом аппарате преобладают взаимоотношения работодателей и подчиненных, как в любой светской организации. У меня другие представления о церкви, и вообще, я не член системы, как бы она ни называлась, поэтому отчитываюсь только Господу Богу, а не владыке и не патриарху. Ему меня и судить. А вас пусть судят владыки.

Инок А. – О чем вы говорите? Разве не знаете, что в древней церкви именно пресвитеры, а потом и епископы занимались судебными тяжбами?

Сергей Ф. – Знаю. Но одно дело, когда мои представления о вере попадают на суд Христа или апостолов, и совсем другое – в руки обманщиков, которые, если даже и знают истину, то никогда о ней не расскажут. Зачастую из боязни потерять доходное место.

Инок А. – И что же это за секретные истины такие? Что вы имеете в виду?

Сергей Ф. – Вам перечислить? Хорошо. Назову самые недавние вопиющие обманы. В первом тысячелетии церковь наказывала: за почитание изображений, за молитвы ангелам и святым и за торговлю таинствами. Сейчас все это тихо узаконено. Покажите мне хоть одно соборное правило, допустим, благословляющее молиться святым.

Инок А. – Это Предание нашей церкви. Оно ставится наравне с Писанием.

Сергей Ф. – Значит, нарушение заповеди о служении единому Богу, это что у вас – предание Церкви? Или может предание – это продажа услуг Господа Бога по освящению всего и вся? Какое предание благословило сводить с неба Самого Господа Бога в святую воду или в чашу на столе? Если б не было в этом язычества, то апостолу не пришло бы в голову упоминать о чаше бесовской. Помните это место?

Инок А. – Так, с меня хватит на сегодня. Я не против подискутировать, но кощунства ваши терпеть надоело.

Сергей Ф. – Мне тоже тяжело смотреть на ваше отношение к Богу, особенно в храме. Как вы там пытаетесь Его привлечь запахом ладана, всякими заклинаниями на схождение благодати, и тараторением молитв с такой скоростью, что я поражаюсь терпению Отца Небесного – как Он выдерживает такое кощунство по отношению к Себе? Я уже не говорю о попытках «благоговейно» Его продать под видом всяких таинств и заказных литургий.

Инок А. – Сережа, прекратите эту напраслину в адрес нашей Церкви! Мы не продаем литургии, а если и есть злоупотребления по продаже таинств, то это так и называется – злоупотребление, с которым надо бороться.

Сергей Ф. – Ну-ну. Я вижу, как вы боритесь. До сего дня за каждой литургией происходит омытие Кровью оплаченных имен, типа, во оставление грехов. За денежку, конечно. Это, часом, не индульгенция? Может покажете мучеников, погибших в борьбе с этим безобразием? Тех, кто боролся – церковь или проигнорировала, или записала в еретики, как протестантов, например. Протестовать можно только вне канонической церкви, как известно – за оградой.

Инок А. – Да, похоже, вам уже пора за ограду церкви – к протестантам.

Сергей Ф. – За ограду! Ох, напугали. Вы, видимо, и верите только в ограду, а не в такого Бога, Который любит правду.

Инок А. – Вы то сами во что веруете, если для вас мнение церкви равно нулю?

Сергей Ф. – Я верую, что Отец воскресит меня за то, что я выполню и сохраню до конца завет, который я заключил с Ним, подобно тому, как его выполнил Христос. Причем, верую, что Он воскресит меня целиком и сразу, как Христа, т.е. душу и тело, а не по частям, как это проповедуется в вашей церкви.

Инок А. – Что значит в «вашей»? Церковь одна, как и Христос один. И вероучение должно быть одно.

Сергей Ф. – То, что должно быть не соответствует тому, что есть, к сожалению. Вот вы для меня не такой, как должно, т.е., явно христианин не из первого века. Можно сказать – еретик. Но я же вас не вычеркиваю из друзей, хотя мне истина и дороже, чем Платон с его заблуждениями. А вы меня готовы выбросить за ограду. И кого из нас похвалит наш Учитель, по-вашему?

Инок А. – Христос никого не отвергал, тем более заблудших.

Сергей Ф. – Ну вот и славно! На этой ноте можно и закончить.

Инок А. – Да уж, пожалуй. Хватит на сегодня.

Диалог 2

Павел что-то читает, перелистывает страницы в книге. Подходит Алексей с ноутбуком в руках и, радуясь новой встрече, начинает разговор:

Алексей – Смотрю, ты сегодня во всеоружии!

Павел – Да, вот взял с собой Священное Писание, чтобы не быть голословным.

Алексей – А я, вот, успел к нашей встрече познакомиться с той книжкой, которую ты мне прислал по электронной почте, «2000 лет война». Название, конечно, у неё спорное, но, зато, содержание интересное, много редкого материала. Есть о чём поговорить.

Павел – Ну, прошлый раз я ещё обещал найти какое-нибудь более понятное объяснение изображениям херувимов на крышке Ковчеге Завета или, как он часто называется в Библии, Ковчег Божий или Ковчег Яхве.

Алексей – У меня тоже кое-что на эту тему припасено…

Хорошо, давай начнём.

Павел – Понимаешь, с одной стороны, эти небесные существа были изображены с целью внушить народу веру в ангелов. Но с другой стороны, как говорят некоторые толкователи, их было специально сделано два для того, чтобы народ не считал их изображением единого Бога.

Алексей – Чтобы внушить народу? Но, ведь, херувимы упоминаются ещё раньше, в книге Бытие, в рассказе об изгнании согрешивших людей из Эдема. Когда херувимы были поставлены как стражники, чтобы охранять от людей дорогу к дереву жизни.

Павел – Да, но в этом первом рассказе нет подробного описания этих ангельских существ.

Алексей – Может потому, что такое описание не требовалось? Возможно, во времена написания этого текста люди достаточно знали о том, кто такие херувимы?

Павел – Вот, поэтому я и принёс с собою текст Ветхого Завета, чтобы прочитать более позднее, но подробное описание херувимов, основанное на видении пророка Иезекииля. Это первая глава книги пророка…

Открывает книгу и читает (запоминать не надо):

…видно было подобие четырех животных, —

и таков был вид их: облик их был, как у человека;

и у каждого четыре лица,

и у каждого из них четыре крыла;

а ноги их — ноги прямые,

и ступни ног их — как ступня ноги у тельца,

и сверкали, как блестящая медь, (и крылья их лёгкие).

И руки человеческие были под крыльями их, на четырёх сторонах их;

и лица у них и крылья у них —

у всех четырёх;

крылья их соприкасались одно к другому;

во время шествия своего они не оборачивались,

а шли каждое по направлению лица своего.

Подобие лиц их — лице человека и лице льва

с правой стороны у всех их четырёх;

а с левой стороны лице тельца у всех четырёх

и лице орла у всех четырёх.

И лица их и крылья их

сверху были разделены,

но у каждого два крыла соприкасались одно к другому,

а два покрывали тела их.

И шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его;

куда дух хотел идти, туда и шли;

во время шествия своего не оборачивались…

Алексей – Да, впечатляет! Начинаешь понимать откуда на православных иконах столько разных необычных крылатых и огненных существ. Ведь описание таких ангелов есть в Библии…

Павел – Обрати внимание, в этом описании своего видения, пророк как бы не может найти подходящих слов, чтобы передать увиденное. Он повторяет выражения «вид их был как бы», «были они наподобие»… Похоже на то, что видение было как-будто в четырёх измерениях, и его невозможно описать обычными словами…

Одно только понятно из этого описания, эти небесные существа вызывают трепет, почти ужас. Пророк Иезекииль только во втором своём похожем видении узнал, что это херувимы. Их движение было похоже на движение огненных колёс, а тела существ были сплошь покрыты глазами…

Алексей – И ещё тут прочитываются некоторые загадочные символы, смысл которых не сразу можно раскрыть. Эти же символы встречаются в последней книге Нового Завета в Откровении Иоанна Богослова. Там тоже встречаются все эти образы – Человек, Лев, Орёл, Телец…

Кстати, на иконах есть такие изображения херувимов с четырьмя ликами, они называются «тетраморфы». И эти лики – символы четырёх евангелистов – Матфея, Марка, Луки, Иоанна…

Павел – Вот, любите вы всякие странные мистические символы. Но самый важный символ в этом описании, который всем понятен, и который сегодня никто не отрицает, это то, что сам Ковчег, или по-русски сказать Ларец (эдакая большая шкатулка), был символом присутствия Бога. А эти херувимы – были как бы символом подножия престола Божия.

Алексей – Кстати, есть, целое православное учение об ангелах, об ангельских чинах. Называется ангеология. В нём разъясняется какой ангел как служит Богу…

Павел – Здесь важно понимать другое, что самим этим изображениям херувимов не поклонялись. Наиболее священным объектом в этом святилище были Скрижали Завета, на которых были начертаны десять заповедей. Они лежали в Ковчеге Завета, но им тоже не поклонялись. Бог присутствовал незримо. Написано, что Бог говорил с Моисеем как бы из места над крыльями херувимов, которые на крышке Ковчега.

Алексей – Ну, так и церковь сегодня не поклоняется херувимам. Они изображаются служащими у престола Божия. Хотя, есть, конечно, иконы с архангелами, которые изображаются отдельно… Но чаще это композиция.

Павел – Постепенно, даже в традиции иудейских собраний, в синагогах, начинают отходить от этой древней символики херувимов. Священное Писание, Тору, продолжают хранить в свитках, в специальных шкатулках, как бы ковчегах, которые хранятся в нишах стены синагоги. Но им не поклоняются.

Алексей – Я, вот, тоже хочу тебе прочесть одно место из Библии, если ты не против. Правда, я это приготовил на компьютере.

Это про изображения херувимов, которые были в остальной части Скинии, переносного храма. Книга Исход, глава 26, стих 31

Открывает книгу и читает (запоминать не надо):

И сделай завесу из голубой, пурпуровой и червлёной шерсти

и кручёного виссона;

искусною работою должны быть сделаны на ней херувимы...

По второй заповеди (Стеняев)

А вот описание украшения храма, который был при царе Соломоне. Это 3-я книга Царств 6:29

Листает книгу и читает (запоминать не надо):

И на всех стенах храма кругом сделал резные изображения

херувимов и пальмовых деревьев, и распускающихся цветов,

внутри и вне.

Это изображения и того что на небе и того что на земле (Стеняев)

То есть изображения херувимов уже не только в Святая Святых…

Павел – Как говорят учёные библеисты, уже во времена Христа фарисеи не сильно увлекались ангеологией. А саддукеи были ещё более разумны и вообще старались подальше держаться от любой непонятной мистики.

Алексей – Но Христос, как говорят, придерживался фарисейской традиции. Может всё-таки Он был не против учения про ангелов?...

Вот ещё одно видение пророка Иезикииля, в котором описание как нужно украсить храм, но это уже в 41-й главе (Иезекииля 41:17-20)

Открывает книгу и читает (запоминать не надо):

От верха дверей как внутри храма, так и снаружи,

и по всей стене кругом, внутри и снаружи,

были резные изображения,

сделаны были херувимы и пальмы:

пальма между двумя херувимами,

и у каждого херувима два лица.

С одной стороны к пальме обращено лицо человеческое,

а с другой стороны к пальме — лице львиное;

так сделано во всем храме кругом.

Павел – Вот ты любишь всякие символы. А тебе не кажется символичным, знаменательным то, что вскоре после того, как иудеи не приняли Христа, произошла та самая катастрофа, о которой до сих пор скорбят иудеи у Стены плача? Ведь был разрушен Иерусалимский храм.

Алексей – Что ты имеешь ввиду? Что они наказаны за нежелание последовать за проповедью любви? Думаешь, что Бог, который есть любовь, такой мстительный? Тем более, что как раз в это время, в 70-м году нашей эры, почти вся первая христианская церковь в Иерусалиме состояла из евреев, из бывших иудеев.

Павел – Ни в коем случае. Но если внимательно посмотреть на то, что происходило с богослужением иудеев в истории, то можно заметить простую вещь – оно перестало быть храмовым. Иудеи стали волей-неволей приходить к осознанию обходиться в молитве без внешней сложной богослужебной атрибутики.

Алексей – Тем не менее, иудейские синагоги украшены узорами из растений и даже животных. А иногда можно увидеть некоторые подобия херувимов или их крылья.

Павел – В современных синагогах этого почти не осталось. Да и всё-таки узоры носят чисто прикладной характер украшения. Никто же им не поклоняется.

Алексей – Но мы, ведь, говорим про изображения как таковые. Про их возможность в местах молитвы.

Павел – Хорошо, допустим, как элементы декора помещения, они допустимы. Но я обратил внимание на другое. В то время, как сами иудеи стали постепенно отходить от сложной храмовой культуры, христиане, которые призывали поклоняться Богу в Духе и Истине, стали эту храмовую культуру заново культивировать.

Алексей – Но

Павел – Пойми, остаётся много очень странного в изображениях этих ангелов на иконах. Эта символика стала настолько сложной, что стала похожа на символы тайных мистических обществ. Уже нельзя сказать, что икона служит учебником для неграмотных. Чего стоит одно только изображение «зерцала», эдакого круглого глобуса в руках у ангелов! На Руси существовало поверье, что через зерцало архангелы узнаю́т волю Божью…

Алексей – Но эта символика не скрывается ни от кого, о её значении можно узнать в любой подробной книжке про иконы.

Павел – Но к чему все эти сложности? Разве Христос заповедал нам нести Благую весть об ангелах? Кто-нибудь из апостолов говорил, что в Его учении без ангелов нельзя никак обойтись?

Алексей – Но упоминание об ангелах есть в Евангелии. Знание об их существовании – это естественная религиозная среда, на фоне которой происходят события в Евангелии.

Павел – Согласен, но давай всё-таки вернёмся к нашей теме про изображения невидимого мира. Уж про это, про изображения ангелов нет речи в Евангелии.

Алексей – на 7 Соборе – телесность ангелов – иконы

Алексей – Христос как образ, т.е. икона Первообраза

Алексей – А изображение голубя у всех христиан…???

Павел – Некоторые ученые предполагали, что первоначально ковчег служил для транспортировки культовой статуи Яхве. Статуя была либо антропоморфной, либо зооморфной.

Изображениями пользуются сейчас многие христиане: делают библии с иллюстрациями, и не только детские. В журналах христианских изображения…

Откровение 22:8

Открывает книгу и читает (запоминать не надо):

Я, Иоанн, видел и слышал сие.

Когда же услышал и увидел,

пал к ногам Ангела, показывающего мне сие,

чтобы поклониться ему;

но он сказал мне: смотри, не делай сего;

ибо я сослужитель тебе

и братьям твоим пророкам

и соблюдающим слова книги сей;

Богу поклонись.

Пассаж из Второзакония раскрывает основания запрещения:

Найти цитату«И берегите себя очень ради душ ваших, ибо не видели вы никакого образа в день, когда говорил Господь вам на Хореве из среды огня; Чтобы вы не извратились и не сделали себе изваяния, изображения какой-либо формы, в виде мужчины или женщины; В виде какого-либо животного, которое на земле, в виде какой-либо птицы пернатой, летающей в небесах; В виде какого-либо ползающего по земле, в виде какой-либо рыбы, которая в водах, ниже земли» (Тора в переводе «Мосад ха-рав Кук», книга Дварим (Второзаконие, 4:15–18).

Итак, нельзя создать образ Бога, потому что он не имеет телесной формы. Бог настолько превышает все существующее, что любые попытки создания изображений и поклонения им не достигают цели, а лишь порождают веру в новых богов, противореча заповеди единобожия. Наличие изображений умаляет величие Бога и подрывает веру в его абсолютное

превосходство над миром, невозможность изображения подчеркивает его исключительность.

Однозначно можно сказать, что нельзя создавать изображения Бога и поклоняться им, нельзя поклоняться и другим изображениям, например изображениям слуг Божьих. Но абсолютность запрета на создание этих изображений снималась указанием изготовить херувимов.

В первой Мишне дискуссию открывает мнение раби Меира, жившего во II в., который

считал, что все образы являются недопустимыми независимо от целей, в которых их

использовали и собираются использовать. Ведь не исключено, по его словам, что даже

изображениям, сделанным просто для красоты, могут поклоняться хотя бы раз в год

как божествам.

Другие учителя, не будучи столь категоричными, полагают, что к группе запрещенных стоит отнести лишь те изображения, в облике которых угадывается сходство с идолом, например те, что держат в руке жезл, шар или птицу, являющиеся символами власти и могущества.

Третья Мишна советует тому, кто нашел предметы домашнего обихода, на которых

имеется изображение солнца, луны или дракона, выбросить их в море, поскольку эти

предметы наиболее часто служили идолами в различных «культовых системах». Но, как

отмечает рабан Шимон бен Гамалиэль (II в.), предметы с подобными изображениями

запрещается использовать только в том случае, если они имели культовое назначение,

применение мирских предметов с такими образами дозволено.

Таким образом, евреям разрешается украшать свои дома произведениями языческого искусства, но только такими, которые исключают соблазн идолопоклонства, т.

е. соблазн, вслед за язычниками, считать изображение самостоятельным источником

мистической силы. Учителя опасаются, что вера в существование этой силы может

отчасти заслонить в душе иудея веру в единственность и всемогущество Бога, что

будет оскорблением и унижением Всевышнего.

В XII в. Рамбам оговаривает в «Мишне Тора» ограничения не только на использование чужих, но и на создание собственных изображений7. Принципиально вопрос

«Можно или нет изображать?» не стоит: он сводится к тому, что именно можно изображать. Отчасти опираясь на предшествующую раввинистическую традицию, он

делает следующий вывод в отношении образов: изображения солнца, луны, звезд,

ангелов полностью запрещены как в рельефе, так и на плоскости, так как эти объекты заключают в себе особую опасность поклонения. Подлежат запрету рельефные

изображения человеческих лиц и фигур, но плоские имеют право на существование,

поскольку опасность восприятия их в качестве идолов не велика. Животные, растения

и другие объекты могут быть изображаемы даже в рельефе в силу их безопасности

с точки зрения идолопоклонства.

Таким образом, вторая заповедь оказывается сведенной к запрету идолопоклонства

и не распространяющейся на изобразительную деятельность как таковую.

С течением времени учителя допускают все больше исключений из правила,

соглашаясь с тем, что на плоскости можно изображать практически все, если изображения используются для украшения и обучения.

Павел. – В прошлый раз мы решили просмотреть книгу «2000 лет война». Вот, пожалуйста, я принес.

Алексей. – Я тоже приготовил кое-что. Вот (показывает) выписал цитаты из святых отцов в защиту иконопочитания.

Павел. – Замечательно. Так, в прошлый раз мы остановились на обсуждении херувимов в скинии Моисея. Вопрос стоит примерно так: почему Бог сначала повелел Моисею сделать подобие херувимов, а затем вообще запретил любые подобия?

Алексей. – Нет, не совсем так. В заповеди сказано не любые подобия, а всякие. Думаю, что «всякие» подобия – значит недостойные. Херувимы как раз и были теми достойными подобиями, которые Бог повелел изваять в Скинии.

Павел. – Значит, ты считаешь, что Бог сначала разрешил делать достойные подобия, а затем запретил недостойные? Думаешь в этом суть заповеди Божьей?

Алексей. – Думаю, да.

Павел. – А я думаю – нет. Если Бог даже и разрешил сделать символические изображения херувимов, то, во всяком случае, не для поклонения, и не для молитвы этим херувимам, а просто для украшения этого места. Иначе херувимы моментально превратились бы в идолов.

Алексей. – Нет, Паша, достойные подобия никогда не превращаются в идолов.

Павел. – Да-да, помню, именно с этого началась наша прошлая дискуссия. Но ты прав: в сознании православного человека подобия в идолов уже не превращаются, потому что все хорошие изображения у них достойны поклонения, как и у язычников. Идентично! Они тоже считали это нормой жизни.

Алексей. – Язычники считали нормой жизни поклонение своим нечестивым героям и богам, а мы кланяемся православным святым. Чувствуешь разницу?

Павел. – Не чувствую. Язычники не считали, что кланяются нечестивцам. Они почитали своих святых, чудотворцев и героев. А заповедь осуждает само поклонение как таковое кому бы то ни было.

Алексей. – Хорошо. Вспомни святого мученика Иустина. Он писал, что все, живущие согласно Логосу – суть христиане, хотя бы их считали язычниками. Таковы у греков Сократ, Гераклит, и подобные им. Очевидно, что он почитал Гераклита и Сократа наряду с христианскими святыми.

Павел. – Правильно, по этой логике можно кланяться всем, кто живет согласно Логосу. Но за что тогда шли на смерть первые мученики, Леша? Они ведь страдали именно за то, чтобы не почтить ни ладаном, ни поклоном этого самого святого Гераклита, которого Иустин называет «по сути христианином».

Алексей. – А в чем вопрос? Святые шли на смерть, чтобы не почтить ложных святых, это очевидно. Истинные святые на небе, а ложные в аду, поэтому мы им и не кланяемся.

Павел. – Кланяться и молиться можно только Богу, согласно заповеди. Вот за исполнение этой заповеди Божьей и страдали первые мученики. А в православии тема поклонения и служения единому Богу вообще не подымается. Видимо, из боязни: как бы кто до правды не докопался.

Алексей. – Это ты зря. Мы правды не боимся. Вот, очень кстати, выписал одну цитату на эту тему. Здесь подтверждается, что еще в пятом веке христиане служили не только свои мученикам, но и языческим святым. На вопрос и удивление императора – почему христианский епископ служит языческому богу Гектору, тот ответил: «Не разумно ли служить благому мужу Гектору, так же, как мы служим мученикам»? Это из свода законов императора Юлиана.

Павел. – Погоди, здесь речь идет о предателе, поэтому император и удивляется такому факту. Найди мне хоть одну цитату у Василия Великого, Златоуста или других ранних отцов, где бы они благословляли молиться мученикам или святым. Это была нелегальная практика недавних язычников, которая возникла после запрета язычества в Империи. Когда миллионы язычников понарошку стали «христианами».

Алексей. – Вот это и подтверждает, что не все в язычестве было так плохо. Мы с древности заимствовали у язычников только хорошее, в том числе молитвы святым и поклонение им. Форма осталась та же, но наполнилась новым, христианским содержанием.

Павел. – Хорошо. А теперь я прочитаю, как наша церковь когда-то боролась и с этими формами и содержанием. (листает книгу 2000 лет война). Вот, пожалуйста: Указ из Кодекса императора Феодосия: «Приказываем подвергать смертной казни, кто будет уличен в приношении жертвы или поклонении изображениям». «Никто да не осматривает храмы и не почитает сотворенные смертными изображения, дабы не стать виновным не только по божественным, но и по человеческим законам». «Если же кто смехотворно вострепещет перед тленными, ими же сотворенными образами, почтет их воскурением фимиама (…) этим нанесет немалое оскорбление (кафолической) религии. Виновный в подобном оскорблении религии будет наказан конфискацией дома и имения».

Алексей. – Так это касалось языческих изображений и исходило от императора, а не от церкви.

Павел. – Нет, брат, церковь в пятом веке была уже государственной, поэтому указы церкви и государства имели равную силу. Если бы христиане кланялись только своим «истинным» иконам, а ложные языческие изображения отвергали – они стали бы посмешищем для язычников.

Алексей. – Не согласен. Видимо, это была какая-то крайняя мера с целью полного искоренения язычества. После уничтожения язычества изображения были опять разрешены, как известно. Церковь иногда боролась с языческими формами, а по содержанию никогда не менялась.

Павел. Ну, как же не менялась? Например, в первом тысячелетии она боролась с языческой практикой служения святым и ангелам, а затем сдалась и закрыла на это глаза. Сейчас найду решение Лаодикийского Собора, который под страхом анафемы запрещал молиться ангелам. (листает книгу) Вот, пожалуйста, цитата из Епифания Кипрского: «По вопросу об ангелах, отцы, которые собрались в Лаодикии, говорили так: «Если кто… обратится к ангелам, пусть он будет под анафемой, потому что он оставил Господа нашего Иисуса Христа и отдал себя идолопоклонству». Ну, что скажешь на это?

Алексей. – Скажу, что предание нашей церкви формировалось веками, поэтому неудивительно, что позже возникла традиция, которой не было в ранней церкви. А предание мы ставим на равных со святым Писанием.

Павел. – Ну, во-первых: предание в Церкви может быть только апостольское. Это слова святого Иринея Лионского, кстати. А во-вторых, с течением времени происходило не формирование нового предания, а возврат к старым языческим преданиям. Язычество вернулось, только уже в новой христианской форме. А как это произошло, я сейчас зачитаю. Это одинаково описывается у Епифания, Августина и Иринея Лионского.

С. 15 Святой Епифаний Кипрский. «Панарий». Ересь 27, «О Карпократианах». Как раз из того трактата, подлинность которого никем не оспаривается.

«Во времена Аникеты (епископ 2 века. -прим.), как сказали мы, поименованная выше Марцеллина, быв в Риме и изрыгнув вредоносное Карпократово учение, многих из тамошних совратив с пути, погубила. И отсюда произошло начало так называемых гностиков.

У сих еретиков есть иконы, писанные красками, а иные из золота, серебра и прочих веществ, о которых говорят, что это снимки с Иисуса и сии снимки сделаны Понтием Пилатом с Самого Иисуса, когда пребывал Он в роде человеческом. Они втайне содержат таковые иконы, а также и некоторых философов: Пифагора, Платона, Аристотеля, и прочих. С сими философами помещают и другие изображения Иисуса, и поставив, покланяются им, и совершают пред ними языческие таинства. Ибо, поставив сии иконы, выполняют уже языческие обычаи»

Алексей. – Да, цитата интересная, но здесь говорится о ложном почитании икон сектантами карпократианами, которые совершали перед иконами какие-то свои языческие обычаи. К нашему православному почитанию это отношения не имеет.

Павел. - В том-то и дело, что у них были те же обычаи, что и у нас. Они так же кадили иконам, как и у нас в церкви это делается. Все аналогично. Погоди, сейчас найду об этом отрывок из Августина. Вот: Блаженный Августин. О ересях.

С. 32 «Карпократиане начались с Карпократа, который учил всем непристойным делам. Страстной последовательницей этой секты, говорят, была некая Марцеллина, которая раньше поклонялась изображениям Иисуса и Павла, Гомера и Пифагора, кланяясь перед ними и воскуряя благовония».

Алексей. – Ну и что из этого? Ты считаешь это серьезным аргументом? Мы уже говорили, что у нас не только каждение, но и масса других языческих обычаев наполнилось христианским содержанием. Теперь люди придают этому совсем другое значение.

Павел. - Леша, Августин пишет не о язычниках, а о христианах, именно о тех из них, кого ранние отцы приравнивали к еретикам и лжеучителям. Вот тебе еще одна цитата об этом, прямо с первой страницы: Святой Ириней Лионский, отец Церкви 3-го века:

С. 4 «Характерной чертой всех лжеучителей есть употребление изображений». «Они имеют частью нарисованные, частью из другого материала изготовленные изображения, говоря, что образ Христа был сделан Пилатом в то время, когда Он жил с людьми. Также они украшают их дорогими венцами и выставляют вместе с изображениями философов, именно с изображениями Пифагора, Платона, Аристотеля и других; и выказывают им знаки почтения так же, как язычники».

Алексей. – Паша, во-первых: здесь Святой Ириней делает акцент на том, что изображения использовали какие-то лжеучителя. Сейчас этого нет. И во-вторых: Ты не подумал о том, что в те времена языческие обычаи еще оставались языческими. Они еще не были наполнены христианским содержанием. Поэтому первые святые отцы и боролись с ними с такой самоотверженностью. Затем язычество постепенно ушло, поэтому и борьба с ним пошла на убыль.

Павел. - Никуда язычество не ушло, Леша. Оно лишь поменяло декорации, а суть осталась прежняя. У святого Епифания есть прекрасные строки по этому поводу:

С 18 «Но вы скажете мне: «Отцы ненавидели идолов языческих народов, а мы делаем образы наших святых в их память, и поклоняемся перед ними в их честь».

Именно по этим соображениям некоторые из вас имели смелость изображать Петра, Иоанна и Павла в различных красках, имея оштукатуренную стену внутри святого дома, как я вижу по надписям, сделанным на каждом изображении, ложно именуя их. Однако эти надписи были сделаны под влиянием безумия художника и в соответствии с его искаженным образом мыслей”.

Прежде всего это касается тех, кто считает, что они почитают апостолов, делая такие вещи. Пусть же они поймут, что вместо почитания апостолов они бесчестят их еще больше».

Алексей. – Хорошо. Давай разберем цитату подробнее. Епифаний выступает против того, что изображение апостолов не соответствует их реальным лицам, поэтому советует почитать их заповеди, а не эти искаженные изображения. А идолов языческих народов действительно нельзя ни почитать, ни изображать, ни поклоняться им

Павел. - Ты не понял. Св. Епифаний специально проводит аналогию с язычниками. Ни языческим, ни христианским изображениям нельзя кланяться. Неважно, реальные они или вымышленные. Это и к ангелам относится. Они же реально существуют. Эта христианская форма идолослужения подлежит анафеме Лаодикийского Собора. Как известно, изображение становится идолом только после поклонения и молитвы перед ним». Вот так.

Алексей. – Так, давай по прядку. Лаодикийский Собор осуждает тех, кто оставил Господа и начал служить только ангелам. Это к нам не относится. Это первое. А второе – где написано, что изображение становится идолом, если молиться перед ним? Мы молимся не изображению, как язычники, а перед изображением. Чувствуешь разницу?

Павел - Нет, не чувствую. Язычники тоже не были тупоголовыми и никогда не отождествляли бога с деревом или красками. Мы об этом, кажется, уже говорили в прошлый раз. А то, что святой отец молитвы святым называет идолопоклонническим делом, я сейчас зачитаю. Это, кстати, выдержки из его подлинного творения:

Ересь 79, «Против коллиридиан»:

«Одинаковый вред в обеих этих ересях: и когда уничижают святую Деву, и когда, напротив, прославляют ее сверх должного (…). Не идолопоклонническое ли это дело и не диавольское ли покушение? Потому что диавол всегда под предлогом справедливости подкрадываясь к разуму человеческому, воздавая божескую честь смертной природе, представлял пред очами людей человекобразные фигуры при помощи разнообразных искусств.

И служившие предметом поклонения умерли, а изображения их, никогда и не жившие (ибо никогда не жившее не может быть мертвым), предлагают для поклонения, так что разум, удалясь от единого и единственного Бога, впадает в блужение (…). Подлинно Дева была девою, и почтенною, однако ж она дана нам не для поклонения, но сама поклоняется Рожденному от нее по плоти (…).

И какое Писание учило об этом? Какой из пророков внушал поклоняться человеку, не говоря о женщине? Хотя Мария есть сосуд избранный, однако женщина по природе ничем от других не отличающаяся (…) ни Фекла, и никто из святых не должен быть поклоняем. Да не господствует над нами древнее заблуждение — оставлять живого Бога и поклоняться созданному от Него: “служили", - сказано, - “поклонялись <...> твари вместо Творца <...> обезумели” (Рим. 1:25, 22). Ибо если и ангелам поклоняться Бог не дозволил, то кольми паче рожденной от Анны и дарованной Анне от Иоакима (…).

Итак, да изгладится худо написанное в сердце заблуждающихся! Да исчезнет из глаз дурной плод древа! Да обратится опять создание ко Владыке! Да обратится Ева с Адамом к почитанию Единого Бога! (…) Хотя и весьма прекрасна Мария, и свята, и почтенна, но не для поклонения (…). Чтобы не быть протяженным в слове, я удовлетворюсь сказанным. Мария да будет в чести, поклоняем же да будет Господь!»

Ну как тебе рассуждения святого, нравится? Кажется, яснее некуда. Не зря Церковь считает его великим отцом церкви. И католическая тоже, кстати.

Алексей. – Ну, что тут сказать? Возражение у меня прежнее: по-видимому эти сектанты, как там правильно? – коллиридиане – да, видимо они кланялись Марии как божеству. У нас этого нет и быть не может. Православные следуют известному святоотеческому принципу о восхождении от образа к первообразу.

Павел. - Ну, брат, здесь ты не прав дважды. При чем здесь восхождение, когда святой прямо осуждает само поклонение, сам принцип, нарушающий заповедь. Восхождение к первообразу через материальный предмет никогда не практиковалось в раннем христианстве. Это практика язычников. А ты вообще знаешь откуда это взялось – восхождение от образа к первообразу?

Алексей. – Это есть у Василия Великого, где он писал об иконах. Не помню уже, где именно.

Павел. - А вот здесь ты еще раз не прав. Эту древнюю ложь повторяют уже полторы тысячи лет. Святой Василий рассуждал о Троице, а не об иконах. А именно – о мысленном восхождении от Христа, как образа Отца, к Самому Отцу, как Первообразу. В этой книге мне где-то попадалась эта цитата. Об этом рассуждал и Августин. Сейчас попробую найти. Вот:

«Первая Заповедь запрещает нам поклоняться любому образу Бога, соделанному по вымыслу человека не потому, что Бог не имеет образа, но потому, что никакому образу не должно поклоняться, а только Тому, Кто суть одно с Ним, и сей Образ не замещает Его, но един с Ним”.

Нынешние иконопочитатели приводят такой аргумент: Бог невидим, поэтому изображения Бога были запрещены второй заповедью. А после воплощения Сына, значит, Бога стало можно изображать в человеческом виде, а Отца, значит, по-прежнему нельзя.

Так вот, Блаженный Августин прямо говорит, что Бог имеет духовный образ в живом Христе, а не в изображении, поэтому никакому нарисованному образу не должно поклоняться. Можно поклоняться только нерукотворному образу Бога – живому Христу.

Алексей. – Да, любопытно. Обязательно почитаю об этом. Надо найти это место у Василия Великого. Но сначала надо найти для этого время. Прости, брат, мне пора. Обязательно продолжим нашу дискуссию.

П. Ну, как всегда. На самом интересном месте…

С. 15 Святой Епифаний Кипрский. «Панарий». Ересь 27, «О Карпократианах»:

Как раз из того трактата, подлинность которого никем не оспаривается.

«Во времена Аникеты (епископ 2 века. -прим.), как сказали мы, поименованная выше Марцеллина, быв в Риме и изрыгнув вредоносное Карпократово учение, многих из тамошних совратив с пути, погубила. И отсюда произошло начало так называемых гностиков.

У сих еретиков есть иконы, писанные красками, а иные из золота, серебра и прочих веществ, о которых говорят, что это снимки с Иисуса и сии снимки сделаны Понтием Пилатом с Самого Иисуса, когда пребывал Он в роде человеческом. Они втайне содержат таковые иконы, а также и некоторых философов: Пифагора, Платона, Аристотеля, и прочих. С сими философами помещают и другие изображения Иисуса, и поставив, покланяются им, и совершают пред ними языческие таинства. Ибо, поставив сии иконы, выполняют уже языческие обычаи».

А Да, цитата интересная, но здесь говорится о ложном почитании икон сектантами карпократианами, которые совершали перед иконами какие-то свои языческие обычаи. К нашему православному почитанию это отношения не имеет.

П В том-то и дело, что у них были те же обычаи, что и у нас. Они так же кадили иконам, как и у нас в церкви это делается. Все аналогично. Погоди, сейчас найду об этом отрывок из Августина. Вот: Блаженный Августин. О ересях.

С. 32 «Карпократиане начались с Карпократа, который учил всем непристойным делам. Страстной последовательницей этой секты, говорят, была некая Марцеллина, которая раньше поклонялась изображениям Иисуса и Павла, Гомера и Пифагора, кланяясь перед ними и воскуряя благовония».

А Ну и что из этого? Ты считаешь это серьезным аргументом? Мы уже говорили, что у нас не только каждение, но и масса других языческих обычаев наполнилось христианским содержанием. Теперь люди придают этому совсем другое значение.

П Леша, Августин пишет не о язычниках, а о христианах, т.е. о тех, кого ранняя церковь приравнивала к еретикам и лжеучителям. Вот тебе еще одна цитата об этом, прямо с первой страницы: Святой Ириней Лионский (отец Церкви 3-го века, кстати):

С. 4 «Характерной чертой всех лжеучителей есть употребление изображений» (св. Ириней Лионский. Против ересей, Спб., 2008, с. 95). «Они имеют частью нарисованные, частью из другого материала изготовленные изображения, говоря, что образ Христа был сделан Пилатом в то время, когда Он жил с людьми. Также они украшают их дорогими венцами и выставляют вместе с изображениями философов, именно с изображениями Пифагора, Платона, Аристотеля и других; и выказывают им знаки почтения так же, как язычники».

А. Паша, во-первых: здесь Святой Ириней делает акцент на том, что изображения использовали какие-то лжеучителя. Сейчас этого нет. И во-вторых: Ты не подумал о том, что в те времена языческие обычаи еще оставались языческими. Они еще не были наполнены христианским содержанием. Поэтому первые святые отцы и боролись с ними с такой самоотверженностью. Затем язычество постепенно ушло, поэтому и борьба с ним пошла на убыль.

П Никуда язычество не ушло, Леша. Оно лишь поменяло декорации, а суть осталась прежняя. У святого Епифания есть прекрасные строки по этому поводу:

С 18 «Но вы скажете мне: «Отцы ненавидели идолов языческих народов, а мы делаем образы наших святых в их память, и поклоняемся перед ними в их честь».

Именно по этим соображениям некоторые из вас имели смелость изображать Петра, Иоанна и Павла в различных красках, имея оштукатуренную стену внутри святого дома, как я вижу по надписям, сделанным на каждом изображении, ложно именуя их. Однако эти надписи были сделаны под влиянием безумия художника и в соответствии с его искаженным образом мыслей”.

Прежде всего это касается тех, кто считает, что они почитают апостолов, делая такие вещи. Пусть же они поймут, что вместо почитания апостолов они бесчестят их еще больше».

А. Хорошо. Давай разберем цитату подробнее. Епифаний выступает против того, что изображение апостолов не соответствует их реальным лицам, поэтому советует почитать их заповеди, а не эти искаженные изображения. А идолов языческих народов действительно нельзя ни почитать, ни изображать, ни поклоняться им.

П. Ты не понял. Св. Епифаний специально проводит аналогию с язычниками. Ни тем, ни другим нельзя кланяться. Неважно, реальные они или вымышленные. Это и к ангелам относится. Они же реально существуют. Эта христианская форма идолослужения подлежит анафеме Лаодикийского Собора. Как известно, изображение становится идолом только после поклонения и молитвы перед ним». Вот так.

А. Так, давай по прядку. Лаодикийский Собор осуждает тех, кто оставил Господа и начал служить только ангелам. Это к нам не относится. Это первое. А второе – где написано, что изображение становится идолом, если молиться перед ним? Мы молимся не изображению, как язычники, а перед изображением. Чувствуешь разницу?

П. Нет, не чувствую. Язычники тоже не были тупоголовыми и никогда не отождествляли бога с деревом или красками. Мы об этом, кажется, уже говорили в прошлый раз. А то, что святой отец молитвы святым называет идолопоклонническим делом, я сейчас зачитаю. Это, кстати, выдержки из его подлинного творения:

Ересь 79, «Против коллиридиан»:

«Одинаковый вред в обеих этих ересях: и когда уничижают святую Деву, и когда, напротив, прославляют ее сверх должного (…). Не идолопоклонническое ли это дело и не диавольское ли покушение? Потому что диавол всегда под предлогом справедливости подкрадываясь к разуму человеческому, воздавая божескую честь смертной природе, представлял пред очами людей человекобразные фигуры при помощи разнообразных искусств.

И служившие предметом поклонения умерли, а изображения их, никогда и не жившие (ибо никогда не жившее не может быть мертвым), предлагают для поклонения, так что разум, удалясь от единого и единственного Бога, впадает в блужение (…). Подлинно Дева была девою, и почтенною, однако ж она дана нам не для поклонения, но сама поклоняется Рожденному от нее по плоти (…).

И какое Писание учило об этом? Какой из пророков внушал поклоняться человеку, не говоря о женщине? Хотя Мария есть сосуд избранный, однако женщина по природе ничем от других не отличающаяся (…) ни Фекла, и никто из святых не должен быть поклоняем. Да не господствует над нами древнее заблуждение — оставлять живого Бога и поклоняться созданному от Него: “служили", - сказано, - “поклонялись <...> твари вместо Творца <...> обезумели” (Рим. 1:25, 22). Ибо если и ангелам поклоняться Бог не дозволил, то кольми паче рожденной от Анны и дарованной Анне от Иоакима (…).

Итак, да изгладится худо написанное в сердце заблуждающихся! Да исчезнет из глаз дурной плод древа! Да обратится опять создание ко Владыке! Да обратится Ева с Адамом к почитанию Единого Бога! (…) Хотя и весьма прекрасна Мария, и свята, и почтенна, но не для поклонения (…). Чтобы не быть протяженным в слове, я удовлетворюсь сказанным. Мария да будет в чести, поклоняем же да будет Господь!» (Св. Епифаний Кипрский, «Панарион», по изданию: «Творения св. Епифания Кипрского», ч. 5, (ТСО, т. 50), М., 1882).

Ну как тебе рассуждения святого, нравится? Кажется, яснее некуда. Не зря Церковь считает его великим отцом церкви. И католическая тоже, кстати.

А. Ну, что тут скажешь? Возражение у меня прежнее: по-видимому эти сектанты, как там правильно? – коллиридиане – да, видимо они кланялись Марии как божеству. У нас этого нет и быть не может. Православные следуют известному святоотеческому принципу о восхождении от образа к первообразу.

П. Ну, брат, ты здесь не прав дважды. При чем здесь восхождение, когда святой прямо осуждает само поклонение, сам принцип, нарушающий заповедь. Восхождение к первообразу через материальный предмет никогда не практиковалось в раннем христианстве. Это практика язычников. А ты вообще знаешь откуда это взялось – восхождение от образа к первообразу?

А. Это есть у Василия Великого, в его рассуждениях об иконах.

П. А вот здесь ты еще раз не прав. Эту древнюю ложь повторяют уже полторы тысячи лет. Святой Василий рассуждал о Троице, а не об иконах. А именно – о мысленном восхождении от Христа, как образа Отца, к Самому Отцу, как Первообразу. В этой книге мне где-то попадалась эта цитата. Об этом рассуждал и Августин. Сейчас попробую найти. Вот:

«Первая Заповедь запрещает нам поклоняться любому образу Бога, соделанному по вымыслу человека не потому, что Бог не имеет образа, но потому, что никакому образу не должно поклоняться, а только Тому, Кто суть одно с Ним, и сей Образ не замещает Его, но един с Ним”. (Блаженный Августин, письмо LV к Януарию, гл. 11, § 20, по изданию: “A Select Library of The Nicene and Post-Nicene Fathers of The Christian Church”, ed. by Ph. Shaff, vol. 1, Нью-Йорк, 1907, p. 3).

Нынешние иконопочитатели приводят такой аргумент: Бог невидим, поэтому изображения Бога были запрещены второй заповедью. А после воплощения Сына, значит, Бога стало можно изображать в человеческом виде, а Отца, значит, по-прежнему нельзя.

Так вот, Блаженный Августин прямо говорит, что Бог имеет духовный образ в живом Христе, а не в изображении, поэтому никакому нарисованному образу не должно поклоняться. Можно поклоняться только нерукотворному образу Бога – живому Христу.

А. Да, любопытно. Обязательно почитаю об этом. Надо найти это место у Василия Великого. Но сначала надо найти для этого время. Прости, брат, мне пора. Обязательно продолжим нашу дискуссию.

П. Ну, как всегда. На самом интересном месте…

Диалог 1.

Павел рассматривает репродукции икон в книге (фотоальбоме) с видом скептика. Подходит Алексей и дружески затрагивает тему.

Алексей Афонин – Ну как, нравится?

Павел Иванов – Да, красиво. Идолы всегда отличались красотой.

Алексей промолчал. Как-то не верилось, что Павел и в самом деле смотрит на иконы, как на идолов. И после паузы сказал:

Алексей – Павел, ты же прекрасно знаешь, как действительно выглядят идолы. Извини, но если бы ты сейчас сказал серьёзно, то это было бы уже кощу,нство.

Павел – Ну, хорошо. Допустим, эта икона Богородицы не идол. Это просто изображение Девы Марии. А когда эта икона становится идолом?

Алексей – Никогда! Идолом было изображение богини Астарты с младенцем Гором на руках, а здесь совсем другое изображение и не выдуманная, а реальная личность.

Павел – Ну, как же никогда? Ты же сам присылал мне цитату Павла Флоренского в которой сказано, что если даже мы смотрим на икону как на культурное наследие, но всё-таки оказываем ей религиозные знаки почтения, то это не что иное, как идолопоклонство... Примерно так.

Алексей – Но ты забыл продолжение этой цитаты: чтобы не стать идолопоклонником надо смотреть на икону, как на живого свидетеля, а не просто, как на изображение. Тогда уже можно и лампаду возжечь и поклониться ей.

Павел – Так это и будет идолопоклонство, как у язычников! Особенно, если икону освятить, в смысле посвятить в эти свидетели, как ты говоришь. Язычники тоже верили, что в изображениях обитает некий живой дух, или, как принято говорить, благодать.

Алексей – Но ты же знаешь, что первые христиане отказывались поклоняться языческим идолам. А вместе с тем, в катакомбах были найдены христианские символические изображения.

Павел – Если помнишь, на это твоё замечание я уже подробно ответил в письме. Флоренский не зря вспоминал египетское богословие. По-моему, оно мало чем отличается от православного. Там тоже не важно кто изображён или что изображено, важно то, что существует некая магическая связь между образом и первообразом. Но если у вас эта связь не магическая, то какая она? Или эта связь существует только в вашем воображении? Святые ведь не вездесущи как Бог, или я не прав?

Алексей – Мы верим, что святые слышат наши молитвы. Если бы не слышали, то не отвечали бы. Нам всё-таки важно, с кем связывает нас образ иконы с младенцем Христом или с языческим божком Гором.

Павел – Меня ни с кем не связывает. Ты веришь в эту связь – на здоровье. Я, например, не верю, что изображение поможет мне связаться со святыми. Просто потому, что обращаюсь напрямую к Богу. Он вездесущий и всё наполняющий. Понимаешь меня? Везде-Сущий! Поэтому Он всегда со мной, в отличии от святых.

Алексей – Но это наш исторический опыт, связанный с реальной духовной жизнью. Мы не просто верим в то, что святые могут в чём-то помочь. Они помогали в разных жизненных ситуациях, исцеления были.

Павел – Пойми, если Бог в моей душе – зачем мне просить святого Николая передать Богу мою просьбу? Мой небесный Отец Сам справляется с моими проблемами. Или ты думаешь, что Он настолько занят, что не справляется, поэтому даёт поручение кому-то помогать всем нам? Удивляюсь, неужели ты не видишь, что всю эту запутанную, нездоровую мистику придумали египетские и греческие язычники – это же очевидно.

Алексей – Пусть форма и египетская, но внутреннее то содержание – православное. Наша традиция идёт от первых христиан.

Павел – А разве первые христиане обращались к Богу через умерших пророков, или это делали иудеи, которые жили до Христа? Ты же понимаешь, что христианские святые в первом тысячелетии обращались к Богу только напрямую, а не через святых посредников, особенно катакомбные христиане, о которых ты вспомнил.

Алексей – Не путай меня, Паша. Я точно знаю и верю, что Матерь Божия, меня слышит, хотя и находится в свете неприступном. Это вера нашей Церкви.

Павел – Согласен, но это вера церкви второго тысячелетия, а не вера апостолов. Ну сам посуди, стали бы апостолы молиться на изображение пророка Ильи или Моисея? Когда они попросили Христа научить их молиться, то Он благословил обращаться только к Отцу Небесному, а не к святым, как сейчас это принято: «Святый пророк Божий Илья, моли Бога о нас». Всем известно, что Христос не делал таких религиозных новшеств.

Алексей – Ну, каждому своё. То были апостолы, а когда сегодня в храм приходят новые люди, далёкие от христианства и даже неверующие, то им как детям, нужны внешние образы, чтобы они на языке икон понимали происходящее в храме, видели события священной истории.

Павел – Вот-вот, и я о том же. Вы так детьми и остаётесь на всю жизнь. Для того чтобы попасть на небо вам нужен храм и видимые образы. Думаю, что вы уже попали, – только не на небо, а в зависимость от этих образов.

Алексей – Не совсем так, у православных запрещена мечтательность во время молитвы и представление любых образов. Святые отцы потому и благословляют смотреть на иконы, чтобы ничего не воображать в своём уме.

Павел – А как это возможно, смотреть и не воображать? В эти игры с образами любит играть наш разум с его пограничными состояниями. Говорят, он способен творить чудеса. Только это уже не та вера, которую проповедал Христос, что истинные поклонники «будут поклоняться Отцу в духе и истине».

Алексей – И всё-таки, надо уметь доверять древней духовной традиции. От икон бывали такие чудеса, что вразумляли скептиков похлеще тебя, а иногда и просто безбожников.

Павел – У меня это не просто сомнения. Это здравый смысл. Сам подумай. Получается, что вездесущий Бог сначала должен доставить твою просьбу святому, чтобы тот в свою очередь помолился тому же Богу, к Которому ты боишься обратиться напрямую? Интересная мистика получается. Да и смирение тоже странное.

Алексей – Мистика у нас христианская и вера православная, а вовсе не языческая. Наш Бог, Который есть Любовь, для того и воплотился, чтобы мы могли осязать невидимое.

Павел – Ну, не знаю, как твой, а мой Бог не нуждается ни в какой внешней атрибутике, чтобы меня вразумить или показать мне Свою любовь. Посмотри вокруг: весь мир – Его икона. Она возводит мой ум к Творцу всей этой красоты. Потому что её сотворил не какой-то художник, а сам Господь.

Алексей – Пойми ты, наконец, иконы отображают реальность иного, небесного мира, а не здешнего, материального. При помощи икон наше сознание отрывается от земного.

Павел – Как ты любишь всё усложнять! Чтобы оторвать мой ум от земного мне нужна не икона, а сердечная молитва, во время которой я иногда забываю не только про внешние образы, но и про себя самого.

Алексей – Но ведь мы не через сами предметы связываемся с горним миром, а через символы. Икона вся символична, при условии, конечно, если она канонически написана.

Павел – Поклонение символам – такое же идолопоклонство. Вспомни слова Павла Флоренского.

Алексей – Мы и не кланяемся самому символу, а тем духовным реалиям, о которых он напоминает.

Павел – Каким духовным реалиям? Давай посмотрим внимательно и спокойно на то, что происходит. Ты только напомнить хочешь мне о Боге каким-нибудь символом? Или хочешь, чтобы я стал кланяться символу и представлял в уме, будто поклоняюсь Богу.

Алексей – А что плохого в том, чтобы вспомнить известного всем святого и почтить его изображение?

Павел – Почитать изображение – это уже идолопоклонство. Вспомни, как оно началось. В Библии это описано в книге Премудростей Соломона. Когда отец, сильно скорбевший об умершем сыне, сделал его изображение и, спустя некоторое время, стал его почитать и поклоняться ему. Ну а позже этот обычай стали соблюдать как закон, обязательный для всех.

Алексей – Так там, видимо, умер какой-то язычник, которого нельзя было почитать, а мы чтим христианских святых. Я не вижу в этом ничего плохого.

Павел – Плохо то, что почитание изображений людей явно осуждается в Священном Писании. Ведь дальше в Притчах Соломона говорится про, казалось бы, невинные вещи. Когда стали изображать тех, кого не могли видеть в лицо (из-за того, что жили далеко). Например, делали видимый образ царя, которого почитали, чтобы этим усердием ему польстить. А потом, увлеченные красотой отделки, начинали почитать отсутствующего человека как божество.

Алексей – Вопрос в том, что язычники почитали таких же язычников, которых называли богами. Это и есть то самое библейское идолопоклонство, что в Библии осуждается. Мы этим не занимаемся.

Павел – Это тебе так кажется. В Притчах описывается именно начало идолопоклонства. Значит первые идолопоклонники воздавали почести тем, кто умер ещё в истинной религии. Это была религия Авраама и Ноя. Значит Библия запрещает изображение портретов святых Ветхого Завета, которые теперь почему-то изображаются на иконах. А сегодня в православных храмах мы видим Моисея и Соломона с нимбами над головой.

Алексей – Но ведь мы не путаем святых на иконах и Единого Бога. Поклонение Богу называется богопоклонением, а поклонение иконам, на которых изображены святые, называется почитательным поклонением.

Павел – Как же так? Ведь святым, как творению Божию, поклоняться даже символично запрещено, по первой заповеди. Религиозное поклонение принадлежит только Богу.

Алексей – Ну это же по-человечески просто. Например, если я тебе поклонюсь, то значит почитаю тебя не только как творение, но и как образ Божий.

Павел – Алексей! Образ Божий это тоже творение. Я понимаю, что ты хочешь во что бы то ни стало оправдать своё идолопоклонство, но у тебя это плохо получается.

Алексей – Хочешь сказать, что у тебя очень хорошо получилось отменить тысячелетнее предание Церкви? Или отцы Седьмого Вселенского Собора были глупее нас с тобой? Сотни книг написаны в защиту почитания икон. Причём великими богословами.

Павел – Это ты вовремя вспомнил о том, что борьба с почитанием икон велась не только в римской, но и в византийской церкви целых 800 лет. Как раз недавно начал читать книжку с подходящим названием: «Две тысячи лет война». Там как раз речь о том, как в первом тысячелетии духовные люди в церкви воевали против икон. Это была война христианства с язычеством.

Алексей – Что-то мало похоже на правду. Ты мне покажи потом эту книжку. Известно, что церковные соборы собирались для борьбы с еретиками иконоборцами, а против икон был только один разбойничий Собор.

Павел – Это можно потом посмотреть в Википедии сколько было соборов за иконы и сколько против. А насчет разбойничьего собора не надо так спешить. Тогда собралось более 300 епископов со всех уголков византийской империи, и они решили остановить почитание икон вплоть до анафемы, отлучения от церкви. Они что, все разбойники что ли? Это даже не смешно!

Алексей – Хорошо. Ну раз ты так любишь ссылаться на Библию, то как тогда быть с повелением Божиим изображать херувимов на Ковчеге Завета? Ведь +в книге Исход даже подробно описано, как они должны быть сделаны. Так сказать, инструкция свыше нам дана.

Павел – Это не совсем та инструкция. Этих херувимов никто не видел, Ковчег стоял внутри шатра Скинии, и поэтому им не поклонялись. Скиния была символом присутствия Божьего. Но она была устроена так, что никто не видел содержимого шатра.

Алексей – Так всё-таки Библия разрешает изображения невидимого, небесного мира? Не всё так безнадёжно и окончательно запрещено изображать?

Павел – Это вряд ли можно назвать точным изображением небесного, ведь никто не видел этих херувимов, прежде чем начать их изображать. Надо будет мне подробнее об этом почитать. Предлагаю обсудить это в следующий раз. Ты не против?

Алексей – Хорошо, давай. Заодно и книжку эту новую принесёшь, про 2000 лет войны. Обсудим эти сомнительные исторические наблюдения.