ИКОНА И «ПРЕЛЕСТНАЯ» МОЛИТВА

ИКОНА И «ПРЕЛЕСТНАЯ» МОЛИТВА

Дело не только в создании образов Бога или святых, но и в этой языческой «технологии общения» с ними. Мы пошли дальше язычников: имеем иконы не только святых, но и Создателя, чего язычники не имели! Как мы будем обращаться и общаться с Богом – по-евангельски или по-язычески? Языческий способ общения с Богом посредством святых предметов приводит к плачевным языческим результатам, поэтому и запрещен в Ветхом и Новом Завете.Говорят, что не впадает в прелесть только тот, кто ничего не делает. Действительно, чтобы впасть в прелесть надо еще потрудиться. Но как избежать ее тем, кто делает все, чтобы она стала неизбежной?Мы творцы той реальности, в которой живем. Наше сознание заштамповано символами и образами, которые, в отличие от компьютера, не исчезают в небытие. От нас зависит какой будет наша внутренняя реальность, кто в ней будет жить и кому мы будем молиться – самому себе, т.е. своим внутренним образам и ощущениям, или реальному, но невидимому и незримому Богу? Это играет определяющую роль, так как мы разделяем жизнь той реальности, которую сами выбрали и создали.Вхождение в душевную реальность и в душевную мистику чревато соответственно душевными, а не духовными результатами, которые можно наблюдать в теософии, эзотерике, католичестве, православии и т.д. Или мы самые ленивые и непоследовательные в своей религиозной практике? Слава Богу мы хотя бы не канонизируем тех, кто все же добивается прелести своим усердием, как католики, например, и практически не выполняем требования нашего официального богословия.Говорят, большинство людей простые, как дети, и иконы им только помогают, а не вредят. Но посмотрите, чем занимаются эти «дети» к примеру, на Афоне. Сотни и тысячи прикладываются к иконам и мощам святых, не зная, в основном, ничего о их жизни. Это что – «восхождение к Первообразу», или детская попытка легкого приобщения к благодати по языческому образцу?А множество изображений ангелов в человеческом обличье? К каким первообразам они нас возводят, если ангелы – это не люди, а умные сущности или огни пылающие, по словам псалмопевца? Какие «первообразы» приходят на ум человеку, молящемуся ангелам?Никто не спорит, что язычество в сочетании с «образотворческой» молитвой дает неплохие результаты, не только психологические, но и финансовые. Большинство людей, подобно католическим святым, до прелести и диагноза не доходят только по причине непоследовательного и легкомысленного к этому отношения. Не лучше ли вообще не давать спичек в руки детям, чем учить их правилам пользования? Ведь большинство обязательно будет ими злоупотреблять. Да и учителя нынешние учат не правилам предохранения, ибо это экономически невыгодно, а правилам злоупотребления.Во времена иконоборческих споров не проводили исследований о влиянии образов, предназначенных для молитвы, на психику и физику человека. Положительно ли они влияют? Если да, то почему существует библейский запрет на их использование в религиозной практике?Человек состоит из духа, души и тела. Взаимодействие этих частей никто не оспаривает. Если душе или «сердцу» принадлежит больше волевая функция и способность хотеть или не хотеть чего-либо, то «дух», как самосознание, контролирует ситуацию в душе и отдает команды, позволяя или не позволяя пустить что-либо в сердце.Однако, если книжные образы легко контролировать и выбрасывать из головы, то зрительные вторгаются в сердце моментально, минуя этот «командный пункт». Если «сон разума рождает чудовищ», то «образотворческая» работа души рождает иллюзию реальности, в которой нет ничего, кроме игры воображения. Беда в том, что если в компьютере все образы исчезают в небытие, то в нашей душе они «ипостазируются», т. е. превращаются в буквальном смысле в плоть и кровь.Образы, хранящиеся в нашей душе, создают иллюзию реальности своего существования. К ним мы обращаемся с молитвой, молясь не Богу, а самому себе, своему внутреннему «образу». Так человек начинает жить в нереальном мире, отключаясь от мира реального и уходя в свою шизофрению, т.е. в выдуманную, фантастическую реальность. По этой причине иконы – это не окно в духовный мир, а окно в прелесть. Весь этот механизм вхождения в духовную реальность посредством образов, символов, и материальных объектов не имеет ничего общего ни с евангелием, ни с христианством. Все это Египет, античная Греция и прочее язычество.Во всяком деле нужна рассудительность, чтобы дело не превратилось в порок. Чрезмерная ревность теряет чувство меры, поэтому и впадает в крайности. Иконоборцы и иконопочитатели не понимали в пылу ревности, что отрицать и проклинать следует не друг друга, а крайности в своих позициях. Одни дошли, подобно мусульманам, или некоторым иудеям, до отрицания изображений как таковых, другие же, подобно язычникам, переступили порог дозволенного, дойдя до фетишизма в своем почитании изображений и святынь.Лучше пытаться смотреть на все глазами Бога, не приписывая Ему при этом своей слепоты и извращенной психологии. А поскольку без Его помощи это невозможно, то Он оградил нас от крайностей своими законами и заповедями, касающимися правил богопочтения. Он заповедал нам, детям, вовсе не играть с огнем, чем подвергать себя опасности загореться огнем нездоровой языческой мистики. Однако мы Его не послушали, взяли в руки спички, и теперь нам не остается ничего, кроме как научиться правильно ими пользоваться.«Умаление» Бога в иконахВнешние формы богопочитания: храм, ковчег завета, жертвоприношения, – все это лишь уступка детскому сознанию, не способному служить Богу в духе и истине. Поэтому закон, позволивший детям построить песочницу (храм) и играться в ней, назван апостолом детоводителем ко Христу и до времен Христа, не дальше.Христос сделал закон ненужным, так как детство закончилось. Идолопоклонство искуплено, дети уже стали взрослыми и могут принять Духа, излитого на всех (Иоил. 2, 28), чтобы стать царственным священством.Изображения святых, ангелов, а тем более Самого Господа Бога были категорически запрещены в ранней Церкви. «Херувимы» в Ветхозаветной Скинии не могли превратиться в идолов, поэтому не представляли опасности, т.к. во «святая святых» заходили только первосвященник и священники, т.е. просвещенные люди. Иначе можно подумать, что Бог противоречит Себе: сначала повелел сделать херувимов, затем вообще запретил всякое изображение (Исх. 20, 4, Втор. 5, 8 и др.).Евреям тоже было обетовано стать народом святым, царственным священством, но вместо этого они получили закон, когенов и храмовое служение, потому что оказались не готовы «иметь Бога в сердце», т.к. искали себе видимый образ Бога: изображения, тельцов и т.п.Закон поставил идолопоклонство в строгие рамки: изображения только в «святая святых» храма, жертвы только животных, под контролем священства – и свидетельства чудес: манна, скрижали, расцветший жезл, но все это в ковчеге - все под крышкой, чтобы не было шансов поклоняться им как «святыням» (чем мы «хуже» ветхозаветных евреев)?Созданием себе видимого образа (тельца), евреи подписали себе смертный приговор. Даже заступничество Моисея не спасло народ от смерти, Господь ее просто отсрочил. Казалось бы, «по человеческому рассуждению» (Рим. 3, 5) Моисей прав, когда заступался за народ. Но тогда что же, Бог неправ? Нет! Согрешившие умерли все, скитаясь сорок лет в пустыне, и не вошли в землю обетованную.Люди сами выбрали свою судьбу, подтвердив, что не готовы принять лучшее от Бога: благую жизнь и свободу. Случилось то, что и должно было случиться: смерть всех идолопоклонников. Вот так ненавидит язычество Господь Бог!Вспомним архидиакона Стефана. Его убили за то, что он фактически назвал храмовое служение узаконенным идолопоклонством. Его обвинили в том, что он хулил закон и говорил, что Иисус Назорей разрушит храм и переменит обычаи, которые дал Моисей. Первосвященник спросил его: так ли это? Стефан отвечал, что Иисус явился исполнением пророчества Моисея: «Пророка воздвигнет вам Господь Бог ваш из братьев ваших, как меня; Его слушайте» (Деян.7, 37). Также сказал, что Иисус действительно переменит обычаи, потому что евреи всегда противились Духу Святому и пытались поместить Бога то в скинию, то в храм. А Бог не в рукотворенных храмах живет (Деян. 17, 24).Стефан, ссылаясь на пророка Амоса заявил, что жертвоприношения, которые евреи приносили в пустыне, совершались не Богу, а воинству небесному, то есть ангелам: «Бог же отвратился и оставил их служить воинству небесному, как написано в книге пророков: дом Израилев! приносили ли вы Мне заколения и жертвы в продолжение сорока лет в пустыне» (Деян. 7, 42)? Итак, Бог отвратился и оставил их под началом ангелов, которым они и служили.Отсюда понятны и следующие слова пророка, которые приводит Стефан: «Вы приняли скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали, чтобы поклоняться им: и Я переселю вас далее Вавилона» (Деян.7, 43).Ясно, что Стефан называет скинией Молоха скинию собрания, то есть походный храм, подчеркивая этим наименованием, что храмовое служение есть уступка детской незрелости народа и его склонности к идолопоклонству. Скиния – элемент служения небесному воинству.Слово «ангел» на иврите произносится как «Мальах» (מלאך), и звучит практически одинаково со словом «Молох», особенно для греков. Было ли это меньшее зло из возможных, попущенное Богом? Так же и нам, современным язычникам, Господь попустил поклонение иконам и святыням и служение ангелам и святым.После поклонения золотому тельцу Бог оставил евреев служить «воинству небесному». Что это – «благословение», или, все-таки, отвержение? Из библейского контекста мы видим, что Бог попустил это как «меньшее зло» только после того, как отвергся от них.«Звезда же бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали, чтобы поклоняться им», означает ни что иное, как изображения ангелов и серафимов в скинии. Речь Стефана обличает именно то, что для евреев казалось незыблемым: весь закон и все богослужение, оказывается, даны не Богом, а ангелом, и нужны не для «служения» Богу, а для того, чтобы связать идолопоклонство и не дать ему развития. Не Бог давал закон Моисею, он бы не преминул сказать об этом прямо, но «говорящий ему», т.е. ангел.«Соломон же построил Ему дом», - говорит Стефан, обличивший, наряду с Соломоном, построившим не одно капище, и современных ему ревнителей храма и закона.Иисус Христос вошел не в рукотворный храм, а в самое небо (Евр. 9, 24) и нас зовет последовать Его примеру. Поэтому и служить Богу надо не «по-ветхому», а по-новому – благодатью (Евр. 12, 28), и без помощи икон, которых не было даже у ветхозаветных «детей».При помощи изображений можно создать себе некое храмовое «сакральное пространство», т.е. иллюзию духовности, в которой, как в детской игре, легче себя обмануть. На небе же не будет ни икон, ни храмовых богослужений, ни культовых «таинств», там понадобятся другие навыки служения Богу, подлинно христианские. Наша задача приобрести навыки благодатного служения еще в этой жизни, отвергнув все лишнее. Христос создал Церковь – это мы (Евр. 3, 4-6). А небо - «внутри вас есть». Ничему другому не учил ни Он, ни апостолы.Итак, для того, чтобы узнать настоящего Бога – невидимого, нужны свидетельства о Нем, истинные библейские свидетельства, как проявления Его в истории и жизни. Наше славянское «Родноверие», берущее начало в религии Ноя, тоже имеет правильные корни, и также имело истинные свидетельства о едином Боге, но впоследствии, к сожалению, оно обросло и насытилось язычеством. Библия же сохранила верность единому Богу, в этом ее незыблемая ценность.Христос умер для того, чтобы люди больше не повторяли грех ветхозаветного идолопоклонства. Христос страдает от лица народа – как символ и пример отвержения Богом за грех поклонения тельцу.Как в библейские времена убивали «бога» - тельца, которому когда-то поклонились, принося его кровь в «святая святых», как свидетельство своего покаяния, так и Он принес Себя в жертву, как тельца, чтобы вместо нас наказать Себя. Он сделал это «вне стана», как святой, т.е. отделенный от общества идолопоклонников. Такова подлинно христианская символика Его жертвы за грех. Жертва эта появилась в Библии, кстати, только после греха идолопоклонства.Однако наши богословы-философы, не только Флоренский, Лосев, но и все остальные, утверждают, что в символах или «пра-символах» происходит «явление» потусторонней реальности, а не просто напоминание о ней. А если символ – материальная вещь, значит это «явление» может «освятить» ее, значит это уже не просто вещь, а святыня. Новые иконы, например, в Греции, еще не успевшие «накопить» благодати, вообще непопулярны, поэтому их специально уродуют «под старину». Как глубоко сидит язычество в наших умах и сердцах!Языческое отношение к святыням породило паломнический бизнес. Если раньше сам трудовой процесс «хождения» в Иерусалим привлекал благодать Божию, то сейчас хотят ее получить без труда, простым прикладыванием своей головы, платочков, икон и т.п.В Греции на крестных ходах еще и ложатся под иконы, чтобы побольше благодати досталось. Логика простая: если благодать пойдет «сверху» (через икону в землю) то пройдет и через мое тело, лежащее на земле и так воле-неволей освятит меня. Такой себе простой и легкий способ «стяжания» благодати.Но ведь есть разница — стяжать, т.е. получить в распоряжение, или получать ее каждый раз по первой просьбе у Отца, как сыны? Апостол говорит: «ничего не имеем, (в том числе и благодати, в этом контексте), но всем обладаем» (2Кор. 6, 10). Вот она — разница языческого и христианского отношения к Богу.Есть разница: икона как «живое» присутствие Бога, и следующее за этим состояние измененного сознания, то есть, «онтологическая», живая связь с Первообразом, как у Флоренского, или же икона (как и любое другое внешнее «действо») просто помогает вспомнить Евхаристию или другие евангельские события. В любом обрядовом действии можно участвовать «по-христиански» - без лишнего мистицизма.Мы во всем должны подражать Спасителю. Если бы в храме Соломона были торговцы иконами, а не только животными, наверняка появилось бы еще одно евангельское событие – изгнание идолов из храма. Если бы апостолы показали Христу икону Троицы, то нетрудно представить себе Его реакцию.Представлять Его на иконе в трех лицах, как сейчас это делается – явная прелесть. Думаю, никто из наших святых не представлял себе Бога с тремя лицами во время молитвы, даже Андрей Рублев. Кстати, церковный Синод в средние века дважды запрещал икону Троицы.Однако, наши иконописцы пытаются что-то рисовать: двух мужчин и голубя, как символа трех лиц в Троице (одного с треугольным нимбом), или три круга с глазами, как символ «всевидящего ока», но эти фантазии кончаются прелестью, как мы знаем. Триадологию очень непросто применить для молитвенного и литургического использования, но пытаются, тем не менее.

Нам предлагают молиться перед этим нарисованным троичным «окном» в прелесть? Но ведь это похлеще, чем «мурти» у индусов! Подобных «прелестных фантазий» бесчисленное множество. К примеру, ничем не лучше образ Христофора (египетского Анубиса), или кремлевских Варлаама и Иоасафа (т.е. индийского Бодхисатвы. Икона находится в кремлевском соборе). К каким «первообразам» мы восходим при созерцании песиглава-Христофора?

Итак, иконоборцы утверждали, что «почитание икон – это вершина всех христологических ересей». Более духовная часть греческого общества боролась с иконами пятьсот лет – от Евсевия до Константинопольского Собора 843 г., не говоря уже о Западной Церкви. Настолько трагически важным для Церкви был этот вопрос! Почему же сейчас он снят с повестки дня? Где же вы, современные борцы с идолами?

По словам историка К. Холля, - «иконоборчество явилось последним и безуспешным восстанием раннехристианского духа против неудержимого сползания церкви в язычество».