ИКОНА: БОГООБЩЕНИЕ ИЛИ ИСКУССТВО?

ИКОНА: БОГООБЩЕНИЕ ИЛИ ИСКУССТВО?

И мне, епископу, не должно верить, если я не приведу оснований для своего суждения из Слова Божия. Св. Кирилл Иерусалимский

В первые века мы не встречаем сочинений оправдывающих или осуждающих иконопочитание, т.к. икон в церкви еще не было. Они появились позже, когда возникла эта языческая угроза. Первая опасность для истинного богопочтения – изображения святых. Впервые эта проблема поднимается в Библии (книга Притчей).

Св. Епифаний Кипрский говорит: «Будьте внимательны к себе и держите предания, которые вы получили. Не уклоняйтесь ни направо, ни налево. Помните, дети возлюбленные, и о том, что не следует вносить икон в церкви, а также и в усыпальницы святых, но всегда памятуйте о Боге и держите Его в сердцах своих. Да не будет их и в частных домах, ибо христианину не прилично возноситься к Богу посредством глаз и блужданий ума» (из кн. Фирсова Акты Седьмого Всел…).

Изображения святых, ангелов, а тем более Самого Господа Бога были категорически запрещены в ранней Церкви в обиходе и по церквям. «Херувимы» в Ветхозаветной Скинии не могли превратиться в идолов, поэтому не представляли опасности, т.к. во «святая святых» заходили только первосвященник и священники, т.е. просвещенные люди. Иначе можно подумать, что Бог противоречит Себе: сначала повелел сделать херувимов, затем вообще запретил всякое изображение (Исх. 20, 4, Втор. 5, 8 и др.).

Конечно же, Моисей их сделал не для поклонения или почитания, а как внешний символ присутствия Божества в Святая Святых Скинии. Причем, поставил их не в храме для почитания верующими, а только в «алтаре».

Не только христианские, но и многие языческие храмы в древности, до увлечения язычников сугубым идолопоклонством, не имели статуй и изображений, а оставались стоять «пустыми помещениями», как об этом пишет Тертуллиан. «Когда же диавол ввел в мир творцов картин, тогда и распространилось бедствие рода человеческого» (Тертуллиан, «Об идолопоклонстве», глава 3).

Кто же из отцов стоял за иконы? Отдельные работы есть только у Иоанна Дамаскина, Феодора Студита, патриарха Никифора, и немного у Григория Паламы. А Златоуста и Василия Великого (учившихся в школах неоплатоников) пытались цитировать оба проклявших друг друга Седьмых Вселенских Собора, хотя учения об иконах у них нет вообще.

Восемь веков христианская духовность именно боролась с иконами, а не за иконы, как это принято считать. Восемь веков! И только повторный Седьмой Собор 787 г. добил «хулителей» изображений. Он был собран, чтобы отменить анафему иконопочитателям, объявленную на предыдущем Соборе. Последующие одиннадцать веков идет обратный процесс — углубление в эту «тайну беззакония». Результат налицо — духовное опустошение церкви при внешнем ее расцвете и укреплении.

После того, как на «втором» Седьмом Вселенском Соборе 787 г. приняли решение забыть о Божьей заповеди запрещающей изображения Бога и святых, тогда приняли новую заповедь, узаконив, наконец-то, «тайну беззакония». Сейчас только иудеи и мусульмане напоминают нам об этой заповеди.

Многие отцы, среди которых выделяется Феодор Студит, под водительством императрицы Ирины, пренебрегая ветхозаветной заповедью и преданием отцов ранней Церкви, согласились, что после воплощения Христа рисовать Бога уже не грех. Понятно, что Заповеди Божии отменять никто не имеет права, даже Собор.

Некоторые епископы, особенно Епифаний Кипрский, написали целые трактаты против этого безобразия, встречая, естественно, сопротивление недавних язычников. В Православной энциклопедии читаем: «Поскольку критика икон, развернутая святым Епифанием (403-й год) в первой книге не достигла цели, он написал послание императору Феодосию с просьбой помочь ему в его борьбе с иконопочитанием. В своем «Завещании» святой Епифаний призывает свою паству не вешать икон в церквях, на могилах святых и т.п., но почитать Бога в сердце» (Православная энциклопедия, М., 2007, том 18, с. 566, 567).

Нынешние умники говорят, что поскольку «доказать подлинность или подложность сочинений св. Епифания не представляется возможным, то и вопрос остается неразрешимым» (там же, с. 568). Но «неразрешим» он, естественно, только для людей с языческим менталитетом, хотящих облегчить или «разнообразить» себе религиозную жизнь. Иначе их «духовное творчество» останется запретной темой.

Только много веков спустя подлинно духовные люди начали делать отчаянные попытки хоть немного оторвать людей от земли, внедряя «обратную перспективу» и стилизацию изображений. Так появились «канонические» изображения и «неканонические».

Но вернемся к ранним отцам. Св. Климент Александрийский («Увещание» 98-е) называет изображения «образом образа» и «земным образом тленного». Т.е. понятно, что изображать нетленного Бога считалось кощунством. Известен случай, когда в одной из церквей св. Епифаний сорвал полотно с изображением «какого-то мужчины» и отдал его на кладбищенские нужды — заворачивать умерших.

Несмотря на это святой Епифаний для всех остается святым, хотя и был он явным иконоборцем и попадает под «проклятие» Седьмого Вселенского Собора.

Св. Ириней Лионский (130 — 202-й гг.) писал, что изображения Христа и святых привнесли в Христову Церковь гностики, среди которых наиболее развращенными были николаиты. Николаиты — это собирательный образ гностиков, дела и учения которых в Апокалипсисе ненавидит и Сам Господь.

Самым известным николаитом был Керинф, о котором узнаем из жития св. Иоанна Богослова. С Керинфом, врагом Божьим, Иоанн Богослов не хотел находиться под одной крышей бани, чтобы не погибнуть. По мнению Аллогов (Аллоги – одно из христианских течений ранней церкви), именно гностик Керинф написал евангелие от Иоанна.

Посредством лживых гностиков, согласно Иринею Лионскому, многие доктрины и обряды внедрились в христианское учение и практику. «Они называют себя гностиками, имеют частью нарисованные, частью из другого материала изготовленные изображения, говоря, что образ Христа сделан был Пилатом в то время, когда Он жил с людьми.

И они украшают их венцами и выставляют вместе с изображениями светских философов, именно с изображениями Пифагора, Платона, Аристотеля и других; и выказывают им другие знаки почтения, так же, как язычники» (Св. Ириней Лионский, Против ересей, кн. 1, гл. 26, 6). Аналогичное этому писал Августин и Епифаний, упоминая и виновницу этого безобразия в Риме – некую Марцеллину..

Св. Афанасий Великий не имел у себя дома икон святых или Христа, иначе он не смог бы написать пространное рассуждение о том, что Бог неизобразим. Напротив, он утверждал, что изображение вочеловечившегося Бога показывает только плоть и, таким образом, отсекает ее от Божества (Св. Афанасий Великий, Избранные творения, М., 2006, глава «Против язычников»). Как же тогда неправ Феодор Студит, для которого икона есть образ Бога во плоти (бога, принявшего плоть). Именно так и думали язычники о своих «воплощенных» богах.

В данном контексте ни о каких апостолах-иконописцах (Луки, например) и речи быть не может. Иначе вся их аргументация против язычников тут же направлена была бы против них самих. Поэтому и не находим мы у ранних отцов отдельных сочинений против икон (раньше 4-го века), т.к. икон еще просто не было.

Лактанций, прозванный христианским Цицероном (ок. 250-325 гг.) пишет: «Можно ли назвать здоровым человека, который продолжает смотреть на портрет ушедшего друга, когда тот уже вернулся? Образ же Бога, который везде и всюду, всегда излишен. Только язычники боятся, что их религия станет пустой, если они не будут видеть перед собой тех, к кому обращаются с молитвой. Почитайте же живого Бога, чтобы и самим быть живыми» (Лактанций, Божественные установления, Спб., 2007, кн. 2). Наш духовный труд в том и состоит, чтобы не иметь зрительного образа Бога, который легко превращается в мысленного идола.

Послушаем еще одного христианского апологета и учителя Лактанция — Арнобия Старшего (3-й век). В своем сочинении «Против язычников» он описывает свое негативное отношение к почитанию мощей и изображений святых, считая это признаком язычества и их заблуждением. И далее, как бы от лица всей Церкви подтверждает, что «мы не строим храмов, не устраиваем алтарей и не воскуряем ладана». «А храмы с золотыми куполами достались нам по наследству от язычников» (Арнобий Старший, Против язычников, Спб., 2013, с. 287).

Интересно так же высказывание о мощах св. Иоанна Дамаскина: «Блаженный Афанасий запретил класть останки святых во гробах, но скрывать их под землю, желая уничтожить нелепый обычай египтян».

Другой апологет христианства Марк Минуций Феликс (180 - 192-й гг.) в своей «Октавии» очень резко выразил общепринятое негативное отношение к крестам: «Мы не почитаем крестов и не желаем их. Или вы думаете, что мы скрываем предмет нашего богопочтения не имея ни храмов, ни жертвенников»? Обратим внимание, что это близко к середине второго века! Примерно то же говорит и еп. Мелитон Сардийский (+190 г.).

Интересно, что бы он сказал, услышав в нашем храме обращение к Кресту, как к чему-то живому: «Радуйся, живоносный кресте…» и т.п.? Конечно, сокрушать кресты он бы не стал, но наверняка написал бы целый трактат о том, чем отличается языческое религиозное поклонение от христианского почитания.

Сейчас языческое богословие стало уже и нашим достояние. Вот что пишет Юлиан Отступник, например: «Внешние знаки присутствия божества отвращают людей от зла и направляют к добру. Между знаком и изображаемым существуют тайные отношения» (см. Император Юлиан. Творения). То есть, «онтологическая» связь с Первообразом, как у Флоренского и других!

«Мы не почитаем дерево и камень, - говорит Юлиан, - но изображенных на них. Кто любит святого, тот с уважением смотрит на изображение его» (Парфенов. Юлиан Отступник… т. 2, 1877 г.). Так же и у Гермеса Трисмегиста мы находим подтверждение того, что душам умерших святых воздавались божеские почести: язычники молились им, кланялись изображениям их, кадили и т.п. Каждение у язычников – это жертва их бессмертным небожителям.

Много веков церковь боролась с языческим богословием, как устоявшейся системой взглядов. Споры не утихали и на Соборах. Не хотелось бы окунаться в мутную воду христологических споров. Коснемся этого лишь совсем немного, чтобы иметь хотя бы смутное представление.

Суть многовекового спора в Церкви (не имеющем основания в Евангелии) выглядит примерно так: Имеем ли мы право и способны ли изобразить Христа? Иконоборцы говорили, что «почитание икон - это вершина всех христологических ересей». Защитники икон тоже говорят, что «богословие иконы вытекает из христологии», только языческо-мистического образца. Эту тему обсуждали пятьсот лет – от Евсевия до Константинопольского Собора 843 г. Настолько трагически важным для Церкви был этот вопрос!

По мнению историка К. Холля иконоборчество явилось последним и безуспешным восстанием раннехристианского духа против неудержимого соскальзывания Церкви в язычество.

Иконоборцы рассуждали: Если «образ» (икона) не идентична своему Первообразу (лику), тогда кого мы изображаем – некую безликую «духовность», или «символы» ее? Ведь изображение – это отражение бытия, в данном случае иллюзорного и крайне искаженного. Где же здесь тогда духовный смысл иконы (возведение к Первообразу — духовной ипостаси)? «Ипостась» (духовная сущность Бога) не имеет ни образа, ни формы, ибо нематериальна и неописуема. Но иконописцы все равно ее «пишут», намекая на нее своими фантазиями: «обратной перспективой», стилизацией и т.п.

Культу почитания икон иконоборцы противопоставляли почитание креста, говоря, что крест — это просто символ, он ничего не изображает, но содержит напоминание. Они снимали иконы и водружали кресты.

Собор 754 г. стал катастрофой для почитателей икон. 338 епископов («разбойников») выступили против поклонения изображениям! Противные аргументы нашли только братья-студиты под водительством царицы Ирины, спасавшей таким способом свой престол.

Отцы Собора 754 г. среди прочих святых приводят и слова св. Епифания Кипрского, учителя Церкви: «Будьте внимательны к себе и держите предания, которые вы получили…» (2Фес. 2, 15). Здесь иконоборчество св. Епифаний называет преданием Церкви, но тем не менее, для нас он не «еретик», а святой и учитель церкви.

Христос не случайно не оставил нам описания своей внешности, поэтому нельзя изображать, выдумывая, ни «зрак раба», ни образ Божий (Флп. 2, 6, 7), ибо это заведомо греховное деяние, не имеющее основания ни в Евангелии, ни в предании ранней Церкви. «Стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим», - увещевает апостол (2Фес. 2, 15).

Того ли Самого Христа мы видим на иконах, или некую стилизованную «духовность»? Христос нам оставил Евангелие – не нарисованный, а духовно показанный делами образ Отца. Ему мы и должны духовно поклоняться через исполнение того, что описано и показано делами Христа и апостолов. Образу Бога мы кланяемся образом жизни.

Одно дело поклоняться живому Христу, как апостолы, а совсем другое – «образу», рожденному фантазией художника-иконописца и воплотившему ее в краски. Христос не учил употреблять фантазию, чтобы «взойти» к Нему, как к Первообразу. На небе не будет ни икон, ни фантазий, ни воображения.

Очевидцами Слова были только апостолы (Лк. 1, 2). А «благочестиво возникший (в каком веке? - сост.) обычай церкви» изображать Христа, о котором говорит Иоанн Дамаскин (Второе защитительное слово... гл. 17) с Евангелием не имеет ничего общего.

Поэтому-то наши богословы-схоластики до сих пор мучаются, рассуждая, каким же образом, воздаваемая иконе честь «переходит» или «восходит» к Первообразу? Святые отцы запрещают таким способом «возгревать» свои фантазии и успокаивать свою религиозную совесть. Какой увлекательной и мистическиразнообразной становится «духовно-душевная» жизнь в красках! Вот так и рождается душевная мистика, не имеющая ничего общего с духовной жизнью.

======

Краткая выписка из материалов Седьмого Вселенского Собора 754 г.:

Григорий Богословговорит: "Несправедливо заключать веру в красках, а не в сердце; Что же касается веры в глубине души, так она по сердцу мне".

Иоанн Златоустучит так: "Посредством Писания мы наслаждаемся присутствием святых, имея образы не тел, но душ их, потому что сказанное ими служит образами душ их".

Также Афанасий Александрийский, сказал: "Как же не пожалеть о почитающих творения по той причине, что зрячие кланяются невидящим и одаренные слухом не слышащим? Тварь никогда не спасет твари".

Точно также и Амфилий Иконийский говорил: "Мы заботимся не о том, чтобы изображать красками на досках телесные облики святых, ибо в этом мы не имеем надобности, но о том, чтобы подражать добродетельной жизни их".

Согласно с этим учит и Феодот Анкирский, сподвижник Кирилла: "Мы получили наставление не лица святых изображать на иконах вещественными красками, а подражать указанным в писаниях о них добродетелям их. Пусть скажут воздвигающие изображения, какой пользы достигли они через это и к какому духовному созерцанию приходят от такого напоминания. Очевидно, что это пустая выдумка и изобретение дьявольского коварства".

Подобным же образом и Евсевий Памфилавгустейшей Констанции, просившей его прислать икону, говорит следующее: "Так как ты писала относительно какой-то, будто бы Христовой иконы и желала, чтобы я прислал тебе такую икону, то какую икону ты называешь Христовой?... А что касается образа Его, то я и сам думаю, что не Его ты ищешь, потому что ты научена Им... Конечно, ты ищешь икону, изображающую Его в образе раба и во плоти... Кто же в состоянии изобразить Его мёртвыми красками и тенями таким, каков Он есть? Даже избранные ученики Его не могли взирать на Него на горе, но пали лицом ниц, признав, что блеск света для них не выносим...».