БОРЬБА ЦЕРКВИ С «МЫСЛЕННЫМ ИДОЛОМ»

БОРЬБА ЦЕРКВИ С «МЫСЛЕННЫМ ИДОЛОМ»

Иконоборчество толкуется, как социально-реформистское движение…

В результате эта тема стала непроницаемой,

непонятной и крайне запутанной

проф. Г. А. Острогорский

В истории церкви были два Седьмых Вселенских Собора: 754 и 787 гг. Какой из них «разбойничий» – вопрос открытый. На первый иконоборческий Собор приехали все византийские епископы (338 чел.).

Епископы собрались на Вселенский Собор 754 г. без римского папы и это понятно, ведь в 731 году он провозгласил анафему иконоборцам. Отказ папы объясняется традиционно негативным отношением к Востоку. Ведь хранение веры – это функция исключительно кафедры св. Петра, как считали на тот момент даже греки и до сих пор считает римский папа.

Следующий папа поддержал иконоборчество, благословив на царство императора-иконоборца Карла Великого. Карл Великий, созвавший Собор 794 г., писал: «Отвергаем соборы оскверняющие Церковь, отвергающие учение отцов и повелевающие воздавать божественное поклонение иконам, которые можно употреблять лишь для украшения церквей». Так французский папский Собор 794 г. возмущался «греческой ересью» Седьмого Вселенского Собора 787 года.

На Парижском Соборе 825 г. поклонение иконам было еще раз отвергнуто. Только на Соборе 863 г. при папе Николае I объявили, что при помощи живописи человек может-таки подняться до созерцания Христа. Но по-прежнему отвергалась святость икон, как «вместилищ благодати».

В Византии народное движение иконоборцев было более мощным. К примеру, в 713 г. иконоборчество в народе было настолько популярно, что император Филиппик, чтобы понравиться народу, чуть было не издал специальный эдикт о запрете иконопочитания.

Так же и во времена царицы Ирины именно народный (солдатский) бунт не дал ей созвать Собор в Константинополе, на котором она собиралась «проклясть» иконоборцев. Тогда она перенесла его в Никею – «от греха подальше». Но и там едва смогла устранить опасность нового бунта.

Если бы ее Седьмой Собор провалился и победили иконоборцы, она бы потеряла не только власть, но, возможно, и жизнь. Три года спустя она была отстранена от престола и сослана, но после Собора ее жизни уже ничего не угрожало, т.к. по законам того времени созвавшего вселенский собор императора автоматически записывали во святые.

Был только один император - Михаил (820-829 гг.), который не примкнул ни к иконоборцам, ни к почитателям икон, потому и заслужил похвалу Феодора Студита. Но следующий за ним Феофил (829-842 гг.) опять восстановил иконоборчество в Империи.

Как видим, «изначальное» иконопочитание многократно то отвергалось церковью, то признавалось. О чем это говорит? Масса духовных людей, образованных и простых, активно боролась с язычеством!

Вообще, иконоборчество в Церкви существовало всегда, но выступало не единым фронтом, а местами. Когда икон стало много, иконоборцы предлагали их вешать хотя бы выше человеческого роста, чтобы не допустить языческого поклонения им. Другие запрещали рисовать изображения Христа, но были не против изображений святых.

Хотя вопрос с иконами не носил догматического характера (это вопрос обрядовой практики), тем не менее, враждующие стороны начали провозглашать анафемы, называя друг друга еретиками. Положил начало этому безобразию римский папа в 731 году.

Если в ранней Церкви запрещали иконы, то более спокойно, без анафем. Так, еще в 306 году на Эльвирском Соборе отцы приняли 36-й канон: «Размещение живописных изображений в Церкви должно быть запрещено, т.к. предмету поклонения и почитания не место в храмах».

Частенько за почитание икон выступали монахи и монастыри, т.к. кроме «благочестивой традиции» у них был еще и меркантильный интерес. Религиозные реликвии традиционно хранились в монастырях, а к ним стекался народ – недавние язычники. Ведь народ – это всегда доход, как известно.

Монахи защищали свои интересы и с оружием в руках, как это случилось на Ефесском Соборе, когда константинопольские и сирийские монахи до полусмерти дубинками избили патриарха Флавиана. И это в 449 году!

Корректировали нравы монашеских общин даже на Соборах (например, 24, 40-47 каноны Трулльского Собора, а также 1-6 правила «Двукратного» Собора). Разумеется, дисциплина начала хромать больше в среде иконопочитателей, ибо от греха идолопоклонства Господь отворачивает лицо больше, чем от остальных грехов, что особенно заметно в библейской истории.

В наше время стала популярна нестерпимая ложь, будто за иконопочитателями стояла «вся церковь», т.е. все просвещенное монашество и священство. А против – только некоторые грубые императоры. На самом деле все в точности наоборот: самая образованная часть Церкви хотела избавиться от пережитков язычества и, естественно, использовала светскую власть, т.к. никаких других путей удерживать язычество в рамках просто не было.

Так, шесть из десяти патриархов той эпохи были иконоборцами: Анастасий, Константин II, Никита I, Феодот, Антоний I, Иоанн VII. С полным правом мы относим к иконоборцам всех, кого они благословляли – тысячи архиереев, десятки тысяч рядовых иереев и миллионную паству. Все они преданы анафеме на седьмом соборе – «посмертно».

О многочисленности иконоборцев говорит история. Царица Феодора, например, жаловалась, что восстановить иконопочитание ей мешают полчища синклитиков и вельмож, не меньше их – митрополиты, а более всех – патриарх.

Надо сказать, Рим не признавал женщин-цариц. Это стало одной из причин разделения церкви, а затем и разделения Империи. При полной «симфонии» властей как в Риме, так и в Византии, иконопочитание или иконоборчество ассоциировалось либо с мятежом, либо с госизменой. Поэтому и Феодор Студит оказался в ссылке не за религиозную свою позицию, а за «политическую».

Таким образом, иконопочитание, доведенное до своей логической крайности и превратившееся в иконопоклонство, стало самым разрушительным оружием Византийской империи и всего христианского мира.

Без всякого церковного суда все иконоборцы прошлых веков, в том числе и святые, были определены Студитом к вечной анафеме. Более того, вожди знаменитой Студийской обители дважды едва не ввергли Восточную Церковь в расколы, отказываясь признать священноначалие лиц, кажущихся им сомнительными по своим взглядам и поступкам – вождей иконопочитания патриархов Мефодия и Никифора.

Таковы последствия кризиса иконопочитания – раскол церкви и раздел империй. «Симфония» властей закончилась трагически, ибо духовный кризис всегда перерастает в политический. Таким образом, праздник торжества языческого православия 843 года был преждевременным и неуместным. Ведь именно этот праздник выражает «суть» православия, по мнению современных богословов-умников.

Если бы не было в Церкви тенденции сползания народа в идолопоклонство, то Собор 754 года не посчитал бы разумным совсем запретить иконы. Ведь именно к этому, кажется, сводят его «еретичность». Отцы Собора объявили безумием изображать и «зрак раба» и божество Христа, поэтому и осудили иконопоклонство, легко переходящее в идолопоклонство, или, лучше сказать, являющееся по сути таковым.

Странно было бы думать, что решения Соборов такого масштаба так кардинально менялись на противоположные только по заказу императоров. Ведь собирались не десятки, а сотни епископов. 338 епископов Собора 754 года — это почти все епископы вселенской Церкви. Борьба с язычеством велась не по заказу, а реально.

Боролись ведь не столько с изображениями как таковыми, а с неправильным, языческим их использованием и недуховным к ним отношением. То есть, иконоборческое движение было духовным авангардом Церкви, а не ересью, как это внушается противниками.

Потому и запечатали на Константинопольском Соборе (30 лет спустя) «еретиков» анафемой, ибо не видели или не хотели видеть опасности возврата Церкви к язычеству. Не об этом ли пророчествовал св. Тихон Задонский и св. Феофан Затворник: «Повсюду будут храмы и чины церковные, но все это одна видимость, внутри же — отступление истинное». «Христианство без духа Христова» - реалия церкви последних времен.

Чудовищная несправедливость и ненависть к своим же, но более духовным братьям! Могли хотя бы оставить право выбора — использовать иконы или нет. Без насилия. Так «церковь» гонит самую себя в лице своих же собратьев. Особенно щедро и с явным удовольствием расточал свои проклятия Феодор Студит.

Россия приняла от Византии уже готовую традицию «студийского» иконопочитания со всеми ее трагическими последствиями. Но великая простота и духовность нашего народа спасала ее от окончательного сползания в бездну апостасийного язычества. Нынешняя «послеперестроечная» духовность на это уже неспособна. Последствия ожидаются соответствующие – воцарение антихриста, как последняя стадия развития язычества. Именно язычество, по свидетельству евангелия, приведет в мир антихриста (2 Фес. 2, 3, 8; Откр. 9, 20).

К сожалению, борьба за раннюю духовность Церкви, продолжавшаяся восемь веков, потерпела фиаско. В результате модернизации религиозной психологии на языческий лад, произошла некая «псевдоморфоза христианства», т.е. облечение его в несвойственные формы мышления. Молитва и духовное творчество «помирились».

Теперь духовным людям порой приходится стыдливо отводить глаза от некоторых «особо духовных» икон. «Посмотрите-ка на рожу ту и на брюхо то (на иконе), - писал Аввакум «окаянным никонианам», - толст ведь ты! Как в дверь небесную вместиться хочешь? Узка бо есть и тесен путь, вводящий в живот. Нуждницы восхищают бо Царствие, а не толстобрюхие. А вы ныне изменили их подобие и пишете таких же, каковы сами — толстобрюхих и толсторожих».

По милости Божией человек имеет способность «отключаться» от внешней реальности где бы то ни было — в церкви или в миру, т.к. внешнее «бытие» не определяет его сознания. Чем и спасаемся.

Таким образом, важна не икона и не святыня сама по себе, а наше к ней отношение. Если я на что-то не обращу как следует внимания — оно останется не воспринятым. То же и с иконами, и со всем окружающим миром. Для христианина святость чего-либо прямо пропорциональна степени моего святого к нему отношения. Даже если человека поместить в рай, он от него не освятится, а останется «вне» его, ибо рай - это не место, а состояние души.

То, что благодать существует «вовне» - никто не спорит. Благодать Божия везде, мы фактически «купаемся» в благодати, т.к. без нее мир прекратил бы свое существование. Однако же остаемся вне благоволения Божьего. И материальные «святыни», к сожалению, не помогут нам в ее стяжании. Стяжать благоволение Божие (по-гречески – благодать) – означает исполнять Его заповеди. А обрядоверие – ничто иное, как оскорбление Бога.